— Он хотел с вами о курсовой посоветоваться, а потом в университет.
— Ева, простите меня за этот вопрос, — решилась Ольга, — но, когда вы пришли домой, вы ничего необычного не заметили?
— Вы что-то знаете? Ольга Васильевна, скажите мне, как мать матери, что случилось? Гоша не пришел домой, Ольга Васильевна!
— Не пришел? — удивилась Ольга. — А где же он?
— Я потому и звоню вам. Может, вы знаете, куда он мог отправиться? Уже три часа ночи, метро не ходит. Он всегда звонил, если после десяти задерживался! Я чувствую, я сердцем чувствую, что с Гошей случилось что-то страшное!
На том конце провода начались рыдания. Ольга попыталась успокоить несчастную мать:
— Ева! Может быть, у него элементарно нет денег ни на телефон, ни на такси и он идет пешком. У меня самой так было недавно…
— Откуда у него деньги на такси! Мы бедные люди! Я купила ему телефонную карточку, он ее всегда носит с собой в паспорте, ему же без паспорта никак нельзя…Что делать, Ольга Васильевна! Я боюсь звонить в морг — это же накликать беду! И в милицию тоже боюсь, вы же знаете, как там с нами разговаривают! Но что-то надо делать!
Гошиной матери, Еве Захарьянц, было чуть за сорок. Первую половину жизни она прожила в Армении, в Спитаке. Была доцентом в местном педвузе, обучала студентов методике преподавания русского языка в начальных классах. Потом, еще при Горбачеве, там случилось землетрясение, которое разрушило весь город, полностью. Мужа, пролежавшего два дня под развалинами, вытащили живого, веселого и бодрого. У него только была придавлена рука рухнувшей балкой. Через полтора часа он умер — тогда еще не знали, что собственная застоявшаяся кровь может оказаться своего рода ядом.
Сама Ева вместе с Гошей за несколько минут перед землетрясением отправились искать кошку, которая ни с того ни с сего выскочила в окно и, как обезумевшая, помчалась по улице. Они громко звали кошку и вдруг услышали истошный собачий вой, который возник со всех сторон, и тут же прямо перед ними стали оседать и рушиться дома. Ева обхватила семилетнего Гошу, и они стояли посреди улицы, а кругом, вздымая кучи пыли, почти бесшумно расходились стены, проваливались крыши. Кошка к ним так и не вернулась, но они остались живы. Похоронив мужа, Ева решила временно уехать в город своей юности — Ленинград. Здесь она кончала Герценовский. Президент СССР Горбачев обещал, что через два года у них в Спитаке будет новая квартира, а пока они как беженцы могли переехать в любой город Советского Союза, даже в Москву. Но скоро уже и Советского Союза не стало, и Горбачев перестал быть президентом. Кое-что, конечно, в Спитаке построить успели, но не для нее с . сыном. И спросить стало не с кого. А в Ленинграде она жила по временной прописке в общежитии и работала дворником, вахтером и уборщицей. Такая у нее получилась судьба.
