Лучшим местом для наблюдения был зал ожидания. В него пускали либо по предъявлении билетов, либо за три рубля. Я заплатила нужную сумму и прошла в направлении свободного сиденья. Как оказалось, в своих предположениях я не ошиблась: там и тут находились люди, похожие на беженцев, ехавшие неизвестно откуда и неизвестно куда. Было ощущение, что они вообще живут здесь: подстелив какие-то матрасы прямо на пол в промежутке между рядами сидений и огромными окнами, многие из них мирно посапывали, кто-то просто лежал и, оперевшись на руку, посматривал по сторонам. Многочисленные босоногие дети ползали по полу, бегали или хныкали на руках у матерей. Бомжей в этот зал не пускали, впрочем, мне было без разницы, с кем общаться, лишь бы этот человек последние несколько дней провел на вокзале.
Я села и стала смотреть по сторонам. Однако жесткие пластиковые сиденья в скором времени дали мне почувствовать, что больше часа я такого положения не выдержу. Со мной находился огромный узел, в который на всякий случай были положены нормальные вещи и всякий хлам для объема. Я засунула его под спину и более или менее сносно перенесла еще полчаса. С голоду съев пару гамбургеров, я почувствовала, как меня одолевает сладкая дрема. Спать было нельзя, а вот прилечь где-нибудь в произвольно сформированном спальном ряду — даже полезно для дела.
Поскольку на голом полу лежать было малоприятно, да и холодно, пришлось заняться поисками матраса. Я прошла в комнату отдыха, или, как раньше ее называли, комнату матери и ребенка, с намерением что-нибудь там выудить. Две вульгарно накрашенные молодые дамы увлеченно беседовали между собой и на мое появление абсолютно никак не прореагировали. Я покашляла — реакция та же. Я подошла поближе и стала назойливо заглядывать им в лица — они по-прежнему занимались своим делом.
Тогда я достала из кошелька пять долларов и положила перед ними на стол. Они обе резко замолчали и уставились на деньги.
— Матрас на пару часов, — пояснила я, даже не пытаясь изобразить акцент.
Та из них, что была посообразительней, одним движением руки смахнула зеленые в открытый ею ящик стола и кивнула головой в сторону небольшой кладовой, находящейся здесь же.
— Будешь молчать, — сказала я, обнявшись с матрасом, — по его возвращении получишь столько же.
Дамочка радостно и одобрительно закивала мне головой, давая понять, мол, эти условия ей по душе. Теперь у меня было больше шансов вступить в общение с желаемыми объектами. С трудом преодолевая чувство брезгливости, я устроила себе «постельку». От недавно вымытого пола противно несло хлоркой, но я успокаивала себя тем, что работа требует жертв. Да, чего-чего, а спать на вокзале, на полу, мне еще в моей практике не доводилось.
