Представив, как это зрелище смотрится со стороны, я даже засмеялась. Однако, как оказалось, веселье было преждевременным. Кто-то резко подхватил меня за ремень джинсов и, тряся моим беспомощным телом в воздухе, стал орать:
— Почтальон Печкин, говоришь? Посылку, значит, принес? Что у тебя в ней — фоторужье или что покруче? Ты что здесь выискиваешь, стерва?
На выручку мне в очередной раз пришло владение системой карате. Сделав одно из особенно хорошо отработанных движений, я не только смогла вырваться и благополучно приземлиться на ноги, но и нанести удар. Наполеон закряхтел и согнулся от боли. Моя ловкость, сноровка и годами отработанные навыки карате сыграли свою роль.
Воспользовавшись моментом, я нанесла второй удар, который заставил Подольского упасть на спину. После того как он попытался подняться, я для страховки наступила ему на грудь ногой и сказала:
— Тихо, дядя! Давай жить дружно! Я частный детектив — Татьяна Иванова. Если не будешь дергаться, покажу лицензию. Хочу всего-навсего задать тебе пару вопросов. В случае отказа в скором времени будешь иметь малоприятное общение с ментами.
Для подтверждения своих вполне миролюбивых намерений я протянула Наполеону руку, чтобы помочь подняться. Он игнорировал этот жест, встал сам и, отряхиваясь, произнес:
— Ну, давай твою лицензию.
— Калитку отвори, она у меня в машине, — кивнула я на дверь.
— Ага! Щас! Мой дом — моя крепость, а там, — Подольский махнул рукой в сторону забора, — не знаю, что ты мне приготовила.
— Я приехала побеседовать по поводу приобретения вами бывшего пионерского лагеря у госпожи Сурковой, и общение со мной, поверьте, в ваших интересах, поскольку названная дама исчезла.
Наполеон явно испытал чувство облегчения. Он будто был готов к этому вопросу, кто бы его ни задал. Мне, безусловно, такое поведение показалось странным: в лагере не показывается, о своих законных правах не заявляет, а тут ведет себя так, словно о его новом приобретении давно стало известно всем окружающим. Хотя, возможно, Подольский не хотел привлекать внимание к своей персоне раньше времени.
Наполеон молча подошел к двери, отодвинул тяжелый массивный засов и жестом пригласил меня выйти. Я нырнула в машину, достала из нее лицензию и, так же молча, протянула ее Подольскому. Он посмотрел в документ с вызывающей ухмылкой. Надо сказать, что единственной одеждой, прикрывающей его прелести, были огромные семейные трусы. Однако Наполеон вел себя абсолютно непринужденно и смело, и это многое говорило о его характере.
