Теперь можно было немного расслабиться. К счастью, недавно я приобрела классную кофеварку «Тефаль», и пока она работала над приготовлением моего любимого кофе, я отправилась в душ.
— Ну, теперь от меня даже сатана не уйдет, — довольно проговорила я, выходя из квартиры, потому что полностью восстановила утраченные в течение дня силы: душ и кофе великолепно тонизируют!
Наверное, то же самое произошло и с моей «девяткой», потому что она несла меня в нужном направлении как-то особенно легко.
Мне пришлось поплутать по неуютным дворам хаотично расположенных хрущевских пятиэтажек, прежде чем я увидела вдалеке яркой краской написанный на стене дома номер 98.
Я на всякий случай захватила свой пистолет Макарова: меня настораживало то, что во время разговора была брошена трубка. После второго звонка в дверь послышались приближающиеся к ней шаги. Судя по затемнению глазка, кто-то собирался посмотреть в него, и я, опасаясь того, что мне передумают открывать, так же, как передумали разговаривать по телефону, закрыла маленькое отверстие пальцем.
В замке стал поворачиваться ключ, и через несколько минут в узком дверном проеме показалось лицо, которому я была немало удивлена. Это был тот самый Володя, который ремонтировал дом Сурковой. Он испуганно смотрел на меня, не только не собираясь пускать внутрь, но и готовясь отразить натиск, если вдруг я попытаюсь войти без приглашения.
— Мы с вами, кажется, уже виделись? Вы Владимир Орлов? — начала я.
— Ну да, — недовольно ответил он.
— Я вам звонила. Почему вы бросили трубку?
— Никакой трубки я не бросал. Никто мне не звонил. Знать ничего не знаю, — отрапортовал Орлов.
— Так… Хорошо. Но с госпожой Сурковой-то вы знакомы?
— Знаком. Ну и что?
Мой собеседник еще немного прикрыл дверь, и теперь я могла видеть только половину его лица, которое становилось все мрачнее и мрачнее. Я собралась задать еще пару вопросов, связанных с исчезновением Инны Георгиевны, но после первого же Орлов сказал, что не имеет ни права, ни желания давать информацию о своих клиентах, и захлопнул перед моим носом дверь. Запугивать его красной корочкой было бесполезно, поскольку он уже знал, кем я являюсь на самом деле.
Его поведение показалось мне весьма странным: или он немного того, или что-то знает. Ясно одно: к нему надо присмотреться. Сев в машину, я достала из бардачка заветный замшевый мешочек и кинула гадальные кости. 20+25+10 — «Да, действительно, жалок тот, в ком совесть нечиста», — говорили мои помощники. Если верить им, то я не зря решила обратить внимание на этого типа.
