Мужики тихо переговаривались.
— Видать, крутой какой-то, — сказал один. — Разборка у них была, вот ему и досталось. Так и надо. Развелось, как собак нерезаных, душить их надо всех, житья от них нету.
— Ты че, папаша! — возразил сопляк с соседней койки. Судя по виду, самое место ему было явно в другом учреждении. — У нас, в натуре, пацанов крутых, бля, полон двор, бля. Лоха какого-то опустили да замочили, бля, да он выжил. Что я, крутых пацанов не видел, что ли? — закончил парень и демонстративно отвернулся к стенке.
Авдоев купил коробку конфет, дождался более-менее подходящего момента и пошел узнавать палату Болотникова. Довольно молодая стерва, кокетничая, забрала подарок и долго не хотела говорить номер. Все это Авдоев перенес на удивление спокойно, лишь сильно болела и кружилась голова. Ему даже казалось, что она раздувается, как воздушный шар, и вот-вот лопнет. Пытаясь прогнать это чувство, он сильно сжал виски свободной рукой. Боль отступила, и на смену ей пришло странное чувство спокойствия и безразличия. Слишком много он пережил и потерял за сегодняшний день, чтобы все прошло без последствий! Не то чтобы они были ему друзья, но и не враги. Тем более вместе дела делали. Не чужие, в общем, люди. И тут из-за какой-то сучки все и провалилось.
И ведь главное, думал Авдоев, я до сих пор не знаю, кто из них предатель, а кого я по ошибке замочил, подстраховываясь.
Авдоев шел по коридору, из которого воняло лекарством и другой гадостью. Около двери Авдоев остановился и замялся. И очень удивился этому чувству.
«Старею, — решил он. — Вот поэтому и Олега жалко. Старею».
Толкнул дверь и вошел. Разговоры враз затихли, все уставились на него. Авдоев прикрыл дверь, достал пистолет и стал приворачивать глушитель.
— Ты че, бля, оху… — неправильно оценил обстановку крутой парень из дворов.
Авдоев прикрутил глушитель и, не глядя, выстрелил в говорившего. Попал. Пистолет мягко хлопнул, гильза аккуратно упала под ноги.
— Прощай, Олежка, — тихо сказал шеф.
Поднял пистолет. Ему показалось, что у Болотникова затрепетали веки, но он не дал им открыться. Хлопок. Гильза очень медленно описала в воздухе дугу и упала. По телу пошло тепло, голова слегка закружилась и наполнилась звоном.
«Давно вот так, для удовольствия, не стрелял», — решил Авдоев.
Хлопок. Ноги стали ватными и непослушными. Все вроде бы куда-то поплыло. Отгоняя наваждение, Авдоев тряхнул головой, но ощущение эйфории не пропало, оно усилилось. В голове целый хор пел песню во славу Авдоева. Тот улыбнулся.
