То ли от радости, что в цирюльню наконец-то заглянул клиент, то ли с непривычки, но парикмахерша так суетилась во время работы, что из рук у нее то и дело выпадали ножницы. Плошка с разведенной краской один раз опрокинулась на пол, а потом она стала допытываться про каждую волосинку, стоит ли ее подстригать или оставить так, как было. Поэтому час, проведенный в ее обществе, оказался для меня настоящей пыткой.
Глядя на нее, я смирилась и морально подготовилась к самому худшему результату ее священнодейства. В который раз пришли мысли о том, что все же служба частного детектива и опасна, и трудна, хоть на первый взгляд особо не видна. И потому пора бы подумать о повышении ставки ежедневного гонорара.
А главное — рискованна! Ну неужто я по доброй воле когда-нибудь доверила бы свой внешний вид этой клушке? Но ничего не поделаешь — надо, а времени, чтобы ехать к своему проверенному мастеру в дорогой элитный салон, у меня сейчас было в обрез.
И вот я сидела перед своим клиентом в преображенном виде и наслаждалась тем, что он упорно меня не узнавал. Одупейло лишь растерянно хлопал глазами, не зная, как реагировать на нахальное поведение усевшейся напротив девицы. Отвык, наверное, за два года в своем каменном бункере от человеческой наглости! Нужно сделать ему на всякий случай небольшую прививочку.
— Но у меня тут назначено, — пробормотал Адам Егорович растерянно.
— А у меня тоже, может быть, назначено, а? — ответила я визгливым голосом, который научилась копировать у торговок на лотках. — А ты, мужик, дуй отсюда, пока цел! Ну-ка, шементом!
Мне было интересно, как будет вести себя Адам Егорович в ситуации, в наше время достаточно распространенной.
— Это вы… мне… мне? — даже начал заикаться от неожиданности Адам Егорович. — Да как вы… вы… вы… так можете?
— Запросто, — сказала я развязно, хотя, честно говоря, мне уже становилось немного жалко моего перепуганного и растерянного клиента.
Но такое уж это дело — профилактика. Сначала больно, сначала — ой-ой-ой, зато потом имеешь шанс не заболеть и в более серьезной ситуации за себя постоять.
Пока, правда, мой медико-профилактический труд не давал должных результатов. Адам Егорович, весь красный от гнева, дрожащими руками уже сворачивал свою садоводческую газету, бормоча себе под нос что-то обиженное и неразборчивое. Как я поняла, он на полном серьезе собрался уходить.
— Эй, Адам Егорович, куда это вы собрались? — остановила я его. — Что-то я вас за газеткой сразу не узнала. Ведь встреча-то у меня назначена — с вами! Вы случайно не забыли?
