— А что у него было с Батыровым?
— Ну, я ведь тебе сказал, что Артиста все ненавидели. Он, считай, каким-то чудом столько лет держался на плаву в криминальной параше. И потому просто вынужден был то и дело пристраиваться под «крышу» к какому-нибудь настоящему авторитету. Как рыба-прилипала… Использовал их, ну а они — его, конечно. До тех пор пока «крыша» не протекала, его не трогали. Только ведь этот подонок ни с кем не мог долго ужиться! И очень скоро начинал кусать руку, которая его пригрела… Ну так вот: Батыр стал последним из покровителей Артиста. У него этот фраер был чем-то вроде советника по экономическим вопросам. Отвечал за связи с крупным бизнесом…
С крупным бизнесом?.. Внезапная догадка поразила меня будто молния. Все сходилось… Но как ни велико было искушение произнести название фирмы «Бутон» — я сдержалась. Папазяну только палец протяни — он всю руку оттяпает!
— …Только вскоре, как и следовало ожидать, вышел у них развод. Подробностей я не знаю. Известно только, что под «крышей» хозяина он организовал собственный «кооператив». Имелась информация, что у Артиста был какой-то прихват в ГАИ. Может, и был, только связь эту так и не раскрыли. Не успели… Ну, словом, за все эти художества Батыр и загасил Артиста, с помощью Аллаха. Вернее, совсем наоборот! — Гарик довольно ухмыльнулся своей волчьей ухмылкой.
— В каком смысле?
— В прямом. Не загасил. «БМВ» Артиста рванул так, что Волга вышла из берегов. На усть-кушумской дороге дело было.
— На усть-кушумской?
— Ну да. Чему ты удивляешься? Батыр ведь в Кушуме обретается. От него Артист и ехал.
Ну дела… Похоже, нынче все дороги ведут в Усть-Кушум!
Я взглянула на часы. Пора было трогаться, а то опоздаю в «Бутон». Гарик между тем разлил остатки. Под это дело я отважилась на подвиг:
— Папазянчик, а что ты сказал бы, если б, к примеру, я тебе заявила, что Артист вполне может оказаться жив-здоров?
— Я сказал бы тебе одно из двух: либо у тебя не все дома, либо ты — самый классный сыщик нашего времени. Ну а так как второе невозможно, потому что самый классный сыщик нашего времени это я, значит, остается первое.
— Ну Гарик, а серьезно! Есть хоть какая-нибудь вероятность? Ведь труп, как я поняла, опознать было невозможно…
Он уже ощутимо начинал беситься: ставить под сомнение информированность Папазяна было опаснее, чем шутить с огнем.
— Послушай, Татьяна. — Он приблизил ко мне свои черные непроницаемые стекла. — По меньшей мере десять человек видели, как он садился в ту машину. По меньшей мере двадцать человек видели, как машина взлетела на воздух. Опознать головешки, разумеется, нельзя, но все же было очевидно, что это останки человека, а не динозавра! Совпали многие параметры. И все знали, что в этой чертовой машине он был один. Правда, кое-кто считал его оборотнем, но не до такой же степени! Это — первое. А кроме того, если б даже Артист каким-то чудом уцелел — неужели ты думаешь, что эта сволочь до сих пор, за два-то года, нигде и никак не проявилась бы? А если б он проявился — то я бы об этом знал! Уж поверь мне! Я тебя уважаю, и даже больше, но… давай покончим с этой темой, ладно?
