Забыв о моем присутствии в кабинете, Миронов вскочил с места и начал носиться из угла в угол, крича диким голосом первое, что приходило на ум, в адрес своего сына:
— Сучонок, сучье отродье, скотина. Да как он посмел! Меня… мое честное имя пятнать. Убью сволочь! Сам породил гадину, сам ее и раздавлю… Не позволю…
Постепенно в его речи оставалось все меньше и меньше приличных слов, и я уже не знала, куда мне деть свои уши, чтобы они не завяли. Так и не дождавшись прекращения словоизвержения, я решила напомнить о себе — как можно громче кашлянула и произнесла:
— Евгений Владимирович, попытайтесь успокоиться и ответьте на кое-какие мои вопросы.
Миронов даже не остановился, продолжая пересекать кабинет вдоль и поперек. Он отшвыривал руками и ногами все, что только попадалось: стулья, набор ручек и бумагу со стола, вазу с цветами и так далее. И не прекращал вопить:
— Да как я теперь в глаза компаньонам смотреть стану, они же меня зачморят. Сын — извращенец, наркоман, тьфу! Чего смотришь, дура? — повернувшись к двери, заорал директор «Союзинторга», завидев появившуюся там физиономию своей секретарши. — Сгинь, чтобы я твою рожу до утра не видел!
Секретарша моментально исчезла, явно не желая попадать под горячую руку своего босса.
Я тяжело вздохнула, понимая, что сейчас вряд ли что смогу выведать у Миронова, учитывая то, как он отреагировал на снимки. Но даже без этого было понятно: о фотографиях до сего момента он ничего не знал, да и о поведении и поступках сына не догадывался. И все же я предприняла еще одну попытку поговорить:
— Евгений Владимирович, вы не могли бы уделить мне пару минут?
— Чего? А, вы… — словно только сейчас меня увидев, произнес Миронов, на мгновение замерев, а затем вновь впав в озлобленное состояние. — Богом прошу, исчезните, не до ваших обвинений сейчас. Завтра приходите, может быть, и поговорим… Нет, ну какая скотина! Презренный клоп, возомнил себя…
Дальше обо мне вновь забыли, и я, последовав данному мне совету, быстренько встала и исчезла из поля зрения директора. Разговор, к сожалению, не получился.
В соседней комнате на тот момент тоже никого не было — секретарша успела сбежать. Я встала возле закрытой двери, надеясь услышать что-то интересное в выкриках разъяренного директора, и мои надежды оправдались.
Прокричав в адрес сына все, что было можно, Миронов на пару минут затих, потом бросил в стену что-то стеклянное, так как послышался звон, и переключился на жену:
