Сперва меня не узнали и даже проявили некоторое неудовольствие, почти незаметное. Очень милые ребята. Тео и Вовик обнаружились за игрой в карты, вместо стола они использовали живот симпатичного латиноамериканца – тот еще и не думал приходить в сознание. Оба игрока ругали и Россию, и Германию. Причем играли в крап, а запивали его пивом.
– А, это ты, Тань! – кивнул мне Тео и снова уткнулся в карты.
Вовик растерянно посмотрел на меня, затем на Тео, потом снова на меня.
– Я это, я – не сомневайся. А ты, я вижу, здесь прижился? – Я погладила его по коротко стриженной голове. Прически у нас были почти одинаковыми, но в его – не было изюминки.
– А мне теперь деваться некуда, – хмуро ответил Вовик, – принес тебя черт на мою голову.
Я присела с ними рядом на корточки и в следующий расклад приняла участие в игре.
Вовик ничего нового добавить про Клауса мне не смог.
Мы играли до глубокой ночи, Тео проиграл мне десять тысяч марок, которых у него не было, а Вовик – двадцать пять.
Когда игра уже осточертела всем, я предложила им небольшой турпоходик. Парни переглянулись и согласились.
Перед выходом возник небольшой спор. Тео начал канючить, что нужно взять мотоциклы, мол, это повышает мобильность и возможности для маневра. Короче говоря: лень ему было идти пешком.
Вовик – тоже мне рокер! – несколько часов только покатавшийся, тоже успел вдруг облениться и поддержал Тео очень активно. Сначала мне захотелось разругаться, потом я подумала, что, возможно, причина такого упорства Тео всего-навсего в том, что ему снова хочется почувствовать меня у себя за спиною, и я смягчилась.
Ребята приготовились твердо защищать свое мнение, а увидев, что я махнула рукой, застеснялись и стали мне предлагаться в пешеходные попутчики. Но теперь уже я была непреклонна. Взобравшись на два мотоцикла: Тео подогнал мне свой, а Вовик схватил с земли первый же попавшийся, мы выехали на дорогу и покатили в сторону шале. Фары не включали.
Два ярко освещенных окна маячили нам уже издали – надо было еще решить: везение это или неудача. Будущее покажет.
Мы объехали вокруг шале и оставили своих рыкающих зверей сзади, где через десяток метров от заборчика темнела то ли редкая поросль сада, то ли сохранившийся островок погибшего леса.
Перемахнув через ограду, мы подошли к дому. С этой стороны все его окна были темными. Огромные ворота, распахивающие необозримое нутро здания, были заколочены и не открывались очень давно.
