…Вы спрашиваете о моих друзьях.
Холмы, сэр, и закат солнца, и собака,
ростом почти с меня…
Эмили Дикинсон[1]
Двумя месяцами раньше
Виктор Хоффман поморщился, отложил бинокль и вздохнул. После многих часов неподвижного наблюдения зверски болела спина. Ему хотелось встать и размяться, но он себе этого не позволял — собака могла его заметить. Он вытянул руки и напряг мышцы.
Объектом его пристального внимания был полосатый питбуль по ту сторону лощины. Молодой пес был далеко, в густых зарослях, но обрезанные уши и прекрасная шкура выдавали в нем домашнее животное. Лежал он тем не менее очень спокойно, чувствуя себя в вечнозеленом лесу как дома. Домашний пес в диком лесу — именно то, что искал ученый.
Хоффман снова вздохнул. Темно, слишком темно. На юге собирались облака.
Осторожно, чтобы собака не заметила, он шагнул прочь от дерева, за которым прятался, и вышел на поляну.
Остановился, глядя, как над долиной от края до края нависают черные грозовые тучи, роняя тяжелые капли на верхушки деревьев. В такие минуты он думал, что пора оставить полевые работы студентам-выпускникам. В его шестьдесят два, несмотря на здоровье и хорошую форму, чтобы неделями жить в палатке каждое лето и осень, требовались все большие дозы ибупрофена.
По дороге в лагерь у него сложился, по крайней мере, один план действий.
Кофе.
Он вошел под брезентовый тент полевой кухни и взял канистру для воды. Поглядывая на темнеющее небо, прикинул: времени хватит, чтобы дойти до реки и вернуться, прежде чем все эти чертовы тучи разверзнутся. По пути он заметил, как тихо стало вокруг. Лес замер в ожидании надвигающегося ливня. В западной части штата Вашингтон грозы и ливни — дело обычное, но здесь, в прибрежных скалах, они нередко приобретали эпический размах.
Несмотря на сгущающуюся темноту, солнце в последний раз пробилось сквозь тучи, выстрелив бледными лучами сквозь ели, кедры и заросли болиголова по берегам реки. Золотые лучи были почти осязаемы, словно их подвесили на перекладинах между древесными стволами. Хоффман вышел на «пляж» — полоску песка фута в два шириной между скользкими черными скалами вдоль берега реки. В дюжине футов отсюда, на другой стороне, между водой и деревьями оставалась полоса песка и гальки, но здесь берег обрывался очень круто, а река была быстрой и глубокой. Отличное место: можно набрать чистой воды, не зачерпнув песка. Наполняя канистру, Хоффман бросил взгляд вниз по течению на противоположный берег.
