Я внимательно изучила записи на этом обрывке, большей частью делового характера, но одна из них привлекла мое особое внимание.
Под фамилией Блюмкин был записан номер телефона. И сбоку сделана пометка:
«Два или три дня».
– Ты не знаешь, кто бы это мог быть? – спросила я Антона.
Он мельком взглянул на листок бумаги и отрицательно покачал головой.
– Я никогда не общался ни с кем из друзей или коллег Паши, – ответил парень. – Он держал меня на слишком коротком поводке.
Два или три дня… Именно этот срок называл мне Кургулин, когда мы в его автомобиле договаривались об условиях работы.
Что это? Простое совпадение? Или именно здесь кроется разгадка тайны?
* * *
Распрощавшись с Антоном, я медленно шла домой по пустым, пышащим жаром летним улицам.
«Так вот что значило мое видение!» – думала я, невольно улыбаясь.
Странная фигура с мерцающим лицом – то мужчины, то женщины – обозначала родственные отношения между Антоном и Зоей.
В том, что Антоша был тем самым таинственным ребенком, о котором вскользь упомянула Лиза, теперь не было никаких сомнений.
Ведь подсказывало же мне подсознание, как могло, на своем невнятном языке, что два человека, которые стояли рядом со мной в одно и то же время, в одном и том же месте, связаны между собой какими-то тесными узами и даже – сейчас я поняла это совершенно отчетливо – похожи друг на друга.
Наверняка я что-то отметила про себя в тот день, когда увидела вместе Антона и Зою Сергеевну. Отметила и забыла. Но забыла рациональной частью моего сознания. И в то же время в подкорке уже началась таинственная аналитическая работа по расшифровке этого странного сообщения, полученного от мозга.
Именно эта работа и вызывала во мне ощущение какой-то забытой важной вещи, которое мучило меня последнее время.
И наконец в состоянии глубокой релаксации я получила ответ. Работа была завершена, анализ проделан, мне был предложен готовый результат, который я смогла «перевести» с языка подсознания только сейчас.
Теперь я понимала кое-что еще. Зоя Сергеевна в отличие от Антона наверняка знала, кто стоит перед ней. Для нее не было тайной, что любовник ее мужа – ее собственный сын.
Может быть, именно отсюда, от каких-то ее флюидов, и возник тот импульс, который передался мне в виде этого загадочного ощущения.
Зое Сергеевне можно было только посочувствовать.
