Я слышала призывное позвякивание ключей где-то наверху, предположительно на четвертом этаже. Потом скрип открывающейся двери. Я прибавила шаг, желая застигнуть Анатолия в момент входа в одну из четырех квартир на площадке. Но не успела. Тяжелая дверь закрылась, едва я достигла нижней ступеньки на этаже.
Итак, за одной из четырех дверей находился Анатолий, за какой именно? Я быстро огляделась. Звук закрывающейся двери был довольно громким и тяжелым, вряд ли столько шума могла наделать вот эта хлипкая деревянная дверь — я сразу исключила квартиру под номером «тридцать четыре». Дверь соседней квартиры была похожа на перетянутую веревками сардельку. Она была обита толстым слоем дерматина, неаккуратный край которого цеплялся за пол. Громко хлопнуть такой дверью-сарделькой вряд ли кому удастся, она наверняка сначала прошуршит по полу, а такого звука я не слышала. Значит, эту дверь тоже можно исключить. Оставалось две квартиры. Обе двери металлические. Я, не раздумывая, подошла сначала к одной, дернула за ручку, заперто. Прислушалась — тишина.
Где-то вдалеке, на улице послышался вой милицейских сирен. Я догадалась, что тут происходит, и быстро подскочила ко второй двери. Прислушалась, там был рев, тяжелый мужской рев, лишь отдаленно напоминающий плач. Я надавила на ручку, дверь закрыта, как и ожидалось. Скорее всего, на щеколду. С щеколдой я смогу быстро справиться, в моей скромной связке отмычек всегда имеется магнит. Достаточно приложить его к двери и несложными движениями отодвинуть засов. Милицейские сирены приближались, я торопилась. Наконец-то дверь была открыта, я влетела в квартиру, побежала на звуки рева и застала страшную картину.
На круглой табуретке перед пианино сидела женщина. Голова ее лежала на клавишах, белокурые волосы спадали, прикрывая лицо. Одна нога неестественно вывернута, рядом тапочек с ярким желтым пушком. Коротенький халатик едва прикрывал стройные ножки. Халат залит кровью, тоненькая струйка стекает прямо по ноге. А на полу разложены нотные листы, исписанные аккуратным почерком. На стене многочисленные фотографии и портрет Моцарта в парике. Анатолий стоял на коленях посреди комнаты и, закрыв лицо ладонями, раскачивался и громко завывал.
— Уходим, — скомандовала я, хватая его за руку. — Анатолий Сергеевич, уходим. — Я потянула его за рукав.
Он тяжело поднялся и на ватных ногах последовал за мной. Мы вышли на лестничную площадку, внизу послышался звук открывающейся двери подъезда и дружный топот ног. За окном продолжала вопить сирена. Осознав весь ужас происходящего, Анатолий немного очухался и прибавил шагу. Мы торопились наверх, на последний, шестой этаж. Там должна быть дверь на чердак.
