Или он пришел не один.
Но с кем?
Один из моих конвоиров приподнялся с земли и прохрипел какое-то ругательство. Потом поднял автомат, но в ту же секунду я судорожно надавила на курок «калашникова» и прошила ольховиковского бандита как швейной машинкой.
И обессиленно упала лицом вниз.
Впрочем, я могла позволить себе только кратковременную слабость. Потому что еще неизвестно, что происходит в здании котельной и что за напасть посетила людей Леонида Ольховика, трое из которых погибли на моих глазах.
Я проверила рожок автомата и начала медленно двигаться в сторону котельной.
Ее двери были распахнуты настежь. Из здания доносились вопли, сухой треск автоматных очередей, басовый лай пистолетов крупного калибра, потом все звуки перекрыл чей – то пронзительный вопль ужаса и боли, сорвавшийся в стон и заглушенный вторым таким же криком – по всей видимости, испущенным уже другой глоткой.
В котельной шел ожесточенный бой, переходящий в бойню.
– Женька-а-а!
Я прищурила глаза и увидела Курилова. Он стоял в проломе бетонной стены, держа в руке пистолет-автомат «узи», и смотрел в мою сторону. Потом спрыгнул с уступа и несколькими шагами, больше похожими на прыжки, добрался до меня и крепко стиснул обеими руками.
– Вот и все, Курилов… – пробормотала я. – А мне уж показалось, что это конец.
– Это действительно конец, – отозвался он. – Ребята Паши Чехова свое дело знают туго.
– Чересчур просто… где-то еще есть Ариец. Так что не все можно решить автоматами зондеркоманды СС, Костя…
Константин беспокойно посмотрел на меня, вероятно, подумав, что я брежу, и погладил по голове.
– Что… это? – вдруг произнес он, отнимая ладонь от моих волос и внимательно глядя на нее. – Кровь? Они что… еще и били тебя?
– Как видишь. Хотели даже изнасиловать. Но это еще ничего… это несмертельно. А вот три автомата Калашникова – это гораздо проблематичнее.
– Пойду-ка пристрелю Ольховика, – серьезно проговорил Константин. – Что-то он зажился на белом свете. Пошли, Женька.
* * *
В корпусе нас ожидала чудовищная картина.
В одном из широких и длинных коридоров, где, по всей видимости, разыгралась наиболее ожесточенная перестрелка, лежали несколько трупов. Среди них я узнала белобрысого Ваньку с простреленной головой и окровавленной грудью: дерзкий пацан все-таки нашел резонный конец своей безалаберной, подточенной жестокостью и пороками жизни.
В том помещении, через которое следовало проходить в лабораторию, – именно из него меня повели на расстрел, – мы нашли еще два трупа и Ольховика, который лежал мордой в пол с заведенными за спину руками, а по обеим сторонам от него стояли два парня в камуфляже и черных масках, с автоматами на шее.
