– Давай, – беззаботно произнес Константин и, приняв деньги, внезапно перехватил рябого за указательный и большой пальцы – и завернул так, что тот заверещал, как неврастеничный поросенок при заклании, и, изогнувшись от боли, тотчас получил впечатляющий зубодробительный удар в челюсть… его развернуло на сто восемьдесят градусов, и Курилов, не отпуская жалобно хрустящих пальцев рябого, дослал беднягу в коматоз коротким, выверенным, молниеносным тычком в основание черепа.
Тот ткнулся лбом в стену и медленно сполз, оставляя на белом с синеватыми прожилками мраморе размытую кровавую дорожку.
Курилов проследил взглядом траекторию его фееричного падения и произнес:
– Звыняйтэ, дядьку. Такая робота.
– Ты, Костик, это самое… конкурент, – произнесла я, выставляя в разрез позаимствованной у Светы юбки затянутую в черный ажурный чулок ногу. – Я, как говорится, палец о палец не ударила, хотя…
– Ничего, – перебил меня Курилов, окидывая, можно сказать – ощупывая, меня довольно-таки чувственным взглядом, – сейчас и ты поработаешь. Все-таки зря, что ли, так вырядилась?
По всей видимости, в эти слова вкладывался оскорбительный намек, потому что Курилов гнусно осклабился и добавил густейшим басом, досконально копирующим вульгарные интонации вырубленного им на улице сутенера:
– Ну че, погнали, что ли, на работу, шмары?!
* * *
Спиридон аж присвистнул, когда увидел, как в дверях появились два стройных силуэта, а вслед за ними – рослая фигура темноволосого парня с тонким ироничным лицом.
– Та-ак, живем, братва, – проговорил он и, приблизясь, провел ладонью по моему бедру сверху вниз. – Эту, чур, мне.
– На общак пустим, – как всегда, мрачно проговорил Остап. – А та телка тоже ниче. Новенькие? Что, недавно устроили? – произнес он, подходя к Анжеле и приподнимая ее подбородок.
– Да, – слабо проговорила она.
– А че так стремаешься? Да не боись, мы мужики культурные, никаких беспредельщицких закидонов. Все по понятиям. В точняк, подруга.
– Куда-то ты не туда загнул, Остап, – холодно проговорил Леонид. – Присаживайтесь, девчонки. А этот чего сюда приперся? Тебе заплатил Рябой?
– Чево? – определенно кося под глуховатого тугодума, проговорил Курилов. Я мысленно выругалась, потому что Константин определенно не очень удачно избрал арену для очередного возмутительного шутовства, но в этот момент поймала на себе отсутствующий взгляд пустых, водянисто-серых глаз, подернутых дрожащей влажной мутью.
