– Рад тебя видеть, Женька, – проговорил он и легко чмокнул прямо в губы с той великолепной, спокойной, чуть нагловатой непосредственностью, что всегда так нравилась мне в этом открытом, коммуникабельном – и одновременно таинственном и непонятном человеке. – Какие там, стало быть, у тебя проблемы?
– Давай присядем в твою машину, – предложила я. – Я наскоро обрисую тебе положение вещей и один небольшой планчик. Думаю, у нас есть на это еще минут десять, а то и пятнадцать.
– Валяй, – довольно беспечно проговорил он и распахнул передо мной дверцу своей машины. – Мне всегда нравились твои планы.
– Откуда у тебя такое авто? – спросила я. – Ты же вроде как первый день в городе. Или… – я подозрительно покосилась на добродушно ухмыляющегося Курилова, – или ты ее, так сказать, скоммуниздил…
– О нет! – перебил он мои пронизанные укоризненным морализаторством речения. – Никакого криминала. Я не угонял этой машины. То есть нет… я угонял ее, но это было еще в Нижнем. С тех пор она сменила окраску, номер движка… ну и еще кое-что. Как положено.
– Ох, Костя, – вздохнула я, – ты просто неисправим… Ну да ладно. – И я изложила то, что, по моему разумению, ему следовало узнать для осуществления незамысловатого, но яркого плана.
– Ага, Ольховик, – проговорил он, когда я подкрепила финал изложенной схемы действий именем человека, вероятно, бывшего у бравых ребят за главного. – Знавал я одного такого Ольховика, когда, помнится, года два назад…
Я с живостью повернулась к нему. Курилов меланхолично жевал спичку, время от времени перебрасывая ее из одного угла рта в другой, и барабанил пальцами по рулю.
– То есть как это?.. – проговорила я. – Ты хочешь сказать, что этот Ольховик тебя знает?
– Да видел он меня пару раз, – нехотя признал Костя. – Хотя не думаю, что этот законопослушный гражданин меня запомнил. Не было у него времени меня запомнить, да и со здоровьицем, насколько я могу судить, у него тогда были изрядные проблемы – все-таки с левой у меня удар еще поприличнее будет, чем, скажем, с правой. Так что нэ журысь, панночко, усэ будэ гарно.
– Перегарно, – проворчала я и тут увидела, что к спорткомплексу подъезжает раздолбанная красная «Мазда» с провисшим передним бампером и треснувшим лобовым стеклом. Из нее, словно нехотя, извлек свои перекачанные телеса угрюмого вида хлопец, а за ним одна за другой вылезли раскрашенные и размалеванные, как последние шлюхи, девицы в совершенно одинаковых укороченных кожаных курточках, которые моя тетя именовала «поддергайками».
