— Через пять дней в Москве должен быть подписан указ. И меня позвали сюда принять участие в торжественном собрании по этому поводу.
— В каком же качестве? — удивилась я. — Свадебного генерала от эстрады?
— Я буду петь, — скромно сказал Роальд. — Такой сингл про Россию, где упомянуты рядом Москва и ваш город. Слова заказывали…
Он назвал фамилию известного поэта, который в последнее время столь же активно, сколь и успешно работал на эстрадной ниве, осваивая нелегкий труд песенника; само собой — не от хорошей жизни.
— Попса, конечно, — с грустью в голосе произнес Роальд, — но ничего, сойдет для начала. Кусок концерта будет транслироваться по первому каналу, потом сингл будут крутить по коротковолновым радиостанциям. Уже оплачена пятиразовая ежедневная трансляция.
— Постой, — удивилась я. — А зачем сюда прилетал Костяков?
— Не знаю, — пожал плечами Голицын. — Наверное, не на шутку разволновался после наших звонков. Милиция опять же…
— Но он говорил, что получил какую-то информацию, которую решил проверить, — напомнила я. — Есть какие-нибудь соображения по этому поводу?
— Откуда? Ведь он ничего не успел сказать. Глотнул этой гадости — и все…
Голицына передернуло. Он снова поднес ко рту бутылку пива, помедлил, зачем-то понюхал ее содержимое и выпил остаток портера.
— Бедный Сима, — с грустью проговорил Роальд. — И кому он помешал?
— Да не Сима же! — вскочила я с места. — Неужели ты такой тупой, что не понимаешь: убить хотели тебя! И тогда, на балконе, и на лавочке, когда ты расслаблялся с Марго, и в отеле!
Казалось, Роальд все же не был готов признать, что его жизни угрожает опасность. Ему было удобнее считать все это досадными — хотя и ужасными — случайностями и недоразумениями.
— Но я никому не сделал ничего плохого! — возразил он. — Никто не может желать моей смерти! У меня столько поклонников…
— Хорошо, — решительно сказала я и, пододвинув стул к дивану, села прямо напротив устроившегося на нем Роальда. — Ответь мне на один вопрос. Мы с тобой будем работать дальше или нет?
— Конечно, Женя, — протянул ко мне руки Голицын. — Раз судьба нас свела…
Я с силой хлопнула по его ладони. Нашел время, дитя малое, неразумное!
— Не судьба, Ромочка, — напомнила я ему. — Отнюдь не судьба, а покойный Симон Аронович. Именно с ним я и заключила устное соглашение относительно охраны вот этого самого тела, в котором мозгов чуть меньше, чем следовало бы ожидать.
Я ткнула пальцем в распахнувшийся на груди Голицына махровый халат.
