Полный финиш | страница 47
— Я бы… повесился! Понятно, — подытожил он уже своим обычным голосом. — Это все понятно. Но ты же решила в-в-в… воздерживаться от спиртно…го.
— Да чуть-чуть, — сказала я. — Тут чуть-чуть мартини и шампанского, а остальное — сок.
— Персиковый?
— Ананасовый, — вздохнула я и снова взглянула на уничтоженный деликатес. — Мой любимый сок.
И я посмотрела в сторону Ковалева, Немякшина и их спутниц. Та-ак. Ковалев сидел не с ними, а за угловым столиком с каким-то плотным мужчиной с могучим бритым затылком и загорелой атлетической шеей. Это было все, что я могла о нем сказать, потому что сидел он ко мне спиной.
Крылов продолжал говорить что-то, но я уже не слышала его, хотя чисто визуально была само внимание.
Мужчина сидел недолго: поговорив с минуту — причем лицо Константина все это время было сосредоточенным и, я бы сказала, оцепенелым, полностью утратив пьяную расслабленность, — он встал и, подав Ковалеву руку, направился к выходу.
На самом пороге он обернулся, и его лицо попало в полосу света.
И я аж пристыла на месте, увидев это характерное массивное лицо — хорошо мне знакомое.
Мало того, что своими очертаниями оно напоминало лицо Ковалева — широкое, с тяжелыми скулами и массивным подбородком, с небольшими, широко поставленными глазами и выпуклым лбом. Мало того, что последний взгляд был устремлен — нет, я не могла ошибиться! — на меня.
Но еще — еще я прекрасно помнила, при каких обстоятельствах мы познакомились с ним в Питере.
Господин развернулся и вышел из бара легкой, чуть раскачивающейся походкой.
…Это был Борис.
Тот самый Борис, чьего братка по прозвищу Кабан я отправила в травматологическое отделение одной из питерских больниц с черепно-мозговой раной.
Ударив по его бритой голове бутылкой из-под мартини.
— Пойдем за наш столик, — пригласил Тоша.
— Не знаю. Зачем?
— Да пойдем… с нами не скучно.
С ними не скучно, это точно. Эти экс-соседи по купе водят дружбу с невесть откуда наклюнувшимися на горизонте питерскими бандитами. Теми самыми, с которыми вышло недоразумение у Воронцова.
Что-то слишком много совпадений. Да и сейчас — создавалось впечатление, что эта сцена, разыгравшая перед моими глазами, была театральной от и до. Ну не может такого быть, чтобы в произвольно взятом сочинском баре прямо в зоне моей прямой видимости возникали люди, известные мне, но так по-разному известные! Питерский браток и тарасовский… тарасовский… а кто, собственно, этот Ковалев? Про Крылова и Немякшина я слышала, что они журналисты. А вот от Ковалева не слышала ничего, кроме общих разглагольствований да воинственных криков про Гиви и Гоги.