— …но тогда это сужает круг подозреваемых до двух купе, — пробормотал Воронцов. — Значит, убийца сидит здесь. Здесь или за стенкой.
Я озабоченно потерла щеку и после длинной паузы сказала:
— Ну что ж… это ведь только предположение, правда? Ведь эти менты выдвинут дежурную версию о том, что кто-то на станции Никольск зашел в поезд… тот, с кем у Денисова была заранее назначена встреча, и убил его. А где можно найти лучшие условия? Весь поезд спит, тихо, темно… Если ты квалифицированный человек, то можешь сделать все, как говорится, без шума и пыли… а потом засунуть труп в поезд, где его гарантированно не найдет никто до тех пор, пока поезд не выйдет за пределы санитарной зоны. А это с момента отправления четверть часа, не меньше.
Воронцов как-то странно посмотрел на меня и после долгой паузы, наполненной только восклицаниями неунывающей троицы, режущейся в переводного «дурачка», тихо спросил:
— Вот зачем, скажи, ты сегодня пошла открывать эту дверь булавкой? Можешь ответить, Женя?
— Я не знаю… просто они так…
— Хорошо, — мягко прервал меня Саша. — Спрошу напрямую: ты имеешь высокую квалификацию… могла бы ты, естественно, будь ты в норме, а не вот так, как сейчас… могла бы ты справиться с Олегом и сделать все так, как проделал тот человек? Тот, который его убил.
Как ни застилали обрывки постепенно тающей дурнотной пелены мои глаза и как ни мутилось в голове, я ответила немедленно:
— Да.
* * *
На второй день жизни в Сочи мне в номер гостиницы позвонил не кто иной, как мой старый знакомый — тот самый Эдуард Сергеевич Рощин, на которого я работала в Питере. Воронцова в этот момент не было в комнате, он пошел принимать душ, и, как выяснилось несколькими минутами позже, это следовало признать отрадным фактом.
Потому что разговор вышел непростой. Тяжелый. Не для его ушей и впечатлительной натуры.
— Евгения Максимовна? — зарокотал в трубке приятный, густой баритон. — Это говорит Рощин. Эдуард Сергеевич Рощин. Не так давно мы в Петербурге весьма удачно сотрудничали с вами.
— Да, я помню, здравствуйте, Эдуард Сергеевич. А как вы меня нашли?
— Да это не имеет значения. Конечно, если будете настаивать, я вам расскажу… но позже. Простите, что беспокою вас на второй день отдыха. Вероятно, вам не так часто удается вырваться отдохнуть.
— Ничего.
По голосу Рощина, в котором приглушенно, но тем не менее вполне явно рокотали нотки напряжения и тревоги, я поняла, что он позвонил мне не только для того, чтобы справиться о том, как я нахожу достоинства местных пляжей. Сам факт звонка уже свидетельствовал об обратном.
