Рассекая пропеллерами воздух, вертолет прошел над нами, пролетел дальше, развернулся по широкой дуге, а затем пошел в сторону Карасева.
— Подъем! — скомандовала я.
Мрачный Феофанов поднялся с земли, осмотрел себя:
— Ну, и на кого я похож теперь?
— На первоклассного бомжа, — ободрила я его.
— Знаете, мне кажется, таких грязных бомжей не бывает, — с сомнением проговорил он.
— Вы просто бомж, у которого был тяжелый день, — невесело улыбнулась я, — и не стряхивайте листья, еще пригодятся.
Через семь километров пути по пересеченной местности у Феофанова возникла идея сдаться властям.
— Пошло все к черту! Пусть меня судят. Буду в камере, но живой. Не хочу подохнуть здесь, в каком-то поле, в грязи.
— А почему вы думаете, что будете в камере живым? — поинтересовалась я. — Думаете, за решеткой так трудно достать человека, если очень хочется?
— Прекратите разрушать мои мечты! — злобно потребовал архитектор. — Пока я вообще не вижу никакого выхода.
Встав с поломанного ящика, на котором он отдыхал, Феофанов решительно зашагал дальше. Вскоре мы приблизились к подножию крутого подъема. На его вершине виднелись крыши дачных домиков.
— Вот и пришли, — указала я спутнику вверх.
— Мне кажется, что я уже умер и попал в ад, — прохрипел Феофанов. Он с тоской поглядел на прорубленные в склоне ступени. — Как бы не навернуться, ведь шею свернешь.
— Тогда все проблемы решатся сами собой, — буркнула я, взвалив узел с вещами на плечо.
— А вы только об этом и мечтаете, — проворчал архитектор.
При подъеме никто не погиб. Прогноз оказался ошибочным. В будний день в середине ноября на дачах по естественным причинам было пустынно. Каждое сказанное слово разлеталось далеко и отзывалось эхом. Я велела Феофанову заткнуться, сама без учета его желаний выбрала подходящий дом. Вскрыв замок, я гостеприимно распахнула ворота перед архитектором:
— Входите, пожалуйста, Виктор Арсентьевич!
Феофанов, который по каким-то причинам хотел выбрать дом из красного, а не из белого кирпича, с недовольным видом прошел за ограду. Я хотела идти за ним, но замерла на месте от грозного окрика сзади:
— А ну, стоять, или стреляю без предупреждения!
Феофанов подпрыгнул на месте от неожиданности. Я, подняв руки, медленно обернулась, просчитывая в уме возможные варианты действий. Вместо отряда спецназа у меня за спиной оказался невысокого роста мужичишка в фуфайке и с двустволкой в руках. Худой, небритый, неопределенного возраста, в шапке-ушанке — он походил на партизана, плутавшего со времен Второй мировой. Стоявшая рядом с ним кудлатая дворняга рявкнула, поддерживая своего хозяина.
