— Это все! Конец! — в панике закричал Феофанов, оглядываясь назад.
— Держись крепче! — велела я и резко затормозила на мостике через овраг, заросший осотом. На мостике могли свободно разъехаться две машины. По инерции «Запорожец» протащило почти до конца моста, а «Форды», выстроившись в одну линию, попытались проскочить слева на скорости километров в восемьдесят. Я вывернула руль и прижала первый «Форд» к бетонному бордюру. Второй на скорости влетел в первый, протолкнул его мимо нашей машины, так что он проехал дальше, а сам вылетел на пешеходную дорожку, перевернулся, согнул перила и повис над оврагом. Я нажала на педаль газа. Рванувшись вперед, «Запорожец» протаранил «Форд» в правый бок, и тот, слетев на обочину, перевернулся в канаву. Вывернув обратно на дорогу, я погнала машину к шоссе.
— Я, кажется, нос сломал, — прохныкал Феофанов.
Разбитый «Запорожец» гремел на ухабах, как погремушка. Я взглянула.
— Да, действительно сломал. Надо было крепче держаться.
Размазывая по лицу кровь, Феофанов беспомощно посмотрел на меня:
— Нам не уйти, да?
Я промолчала. По рации сообщили, что мы прорываемся к шоссе, и я приняла решение воспользоваться запасным вариантом — свернула с дороги на грунтовку, ведущую вдоль посадок параллельно шоссе.
Со стороны Карасева быстро нарастал вой сирен. Вся милицейская рать спешила взять нас в клещи у выезда из города. Был бы у них вертолет, нам бы сразу пришел конец. Так тоже было несладко. Экстремальная езда по раскисшей грунтовой дороге на «Запорожце» — занятие не для слабонервных. Машину заносило то вправо, то влево, то едва не разворачивало. Грязь летела из-под колес в разные стороны. Раза три я с трудом удерживала машину от того, чтобы она не перевернулась. Наконец мы доехали до просеки. Здесь наш путь пересекала грунтовая дорога из поля к шоссе. Плавно снизив скорость, я свернула. Спустя две минуты наш «Запорожец» выехал на шоссе. Из переговоров по рации стало ясно, что, не захватив нас на выезде, милиция начинает прочесывать местность. К поискам планируют подключить военные вертолеты с соседней авиабазы. Впереди был мост через речку, а сбоку, между густым кустарником, съезд к воде, где летом автомобилисты любили мыть машины. Я свернула туда и остановилась.
— Почему мы не едем? Нас же схватят, — нервно спросил Феофанов.
— Выходите, дальше пешком, — приказала я ему. — По дороге ехать нельзя, перекрыли со всех сторон.
Феофанов послушно вылез из «Запорожца». Я вытащила из бардачка какие-то бумажки, запихнула их в карман куртки. На заднем сиденье лежал какой-то промасленный спортивный костюм и рваная кожаная куртка-косуха. Хозяин, должно быть, использовал их при ремонте или для работы на огороде. В багажнике обнаружилось старое грязное пальто, трехцветный вязаный «петушок», драные джинсы, кусок брезента.
