— Н-нну…
— Вам пятирублевыми или рублевыми монетами?
— Э-э…
— Еще есть пятидесятикопеечные и десятикопеечные. Как угодно?
Посетители, столпившиеся за спиной у весельчака, не выдержали и начали потихоньку посмеиваться. Кое-кто даже в голос. А кто-то даже зааплодировал.
И, как назло, именно в этот момент — все менеджеры в зале отлучились по делам!
— Что вы хотите? — тихо-тихо спросила она, поднимая голову. Улыбочка-«завлекалочка» быстро сползла у парня с губ, когда он увидел горящие презрением Сашины глаза. — Вы считаете, что это очень остроумно — издеваться подобным образом? Я не устройство, не робот и не заводная кукла, как вы, наверное, подумали. Я просто делаю свою работу! Она не всегда доставляет мне удовольствие, но это моя работа! И не моя вина, что этому большому механизму под названием «Макдоналдс», нужны гайки! Да, я гайка, я даже где-то попугай, если хотите, но при этом я мыслящий, живой человек, я живая , представьте себе это, вы, сытый гороховый шут!
Наступила тишина.
— Я понял… — сказал парень очень серьезно. Смущенно, сложив ладонь лодочкой, выложил на тарелочку деньги и отошел, забрав свой бумажный пакет с чизбургерами.
* * *
— Ну вот… А где-то через полчаса в «Макдоналдс» вошел тот самый тип… — продолжила Аня. — Саша потом говорила, что узнала бы этого парня из тысячи! Из миллиона тысяч!
Это он тогда, в ту злополучную ночь, когда она стояла перед четырьмя мужчинами в разорванной одежде и дрожала от страха, тянул к Саше свои липкие и холодные руки! Правда, он так и не прикоснулся к ней, но она нисколько не сомневалась, что руки у этого парня именно липкие и холодные. И еще она хорошо запомнила его взгляд: светлые рыбьи глаза смотрели так, будто хотели сожрать ее всю, сожрать так, чтобы сок стекал по подбородку… И вот сейчас эти ледяные безжалостные глаза снова ощупывают с головы до ног, даже кассовая стойка этому не мешает. Этот парень пришел именно к ней — это Саша поняла по тому, как уверенно он пробирался сквозь толпу, предварительно нашарив глазами в зале ресторана именно ее, Сашу, и даже удовлетворенно кивнув при этом самому себе…
Глядя на этот узкий с ранними залысинами лоб, бледные губы с беловатыми хлопьями слюны в уголках рта и тонкие, слегка вывернутые ноздри, Саша испытывала примерно то же ощущение, как если б ее заставили смотреть на внезапно ожившее доисторическое членистоногое. Ее даже затошнило.
И скорее от того, что приступ тошноты становился неодолимым, чем действительно от страха, Саша выскочила из-за стойки и кинулась к старшему менеджеру, который, о счастье, наконец-то вошел в зал:
