— Напрасно вы пытаетесь строить из себя эдакую мужичку, лишенную элементарных женских чувств и эмоций, — протянул он задумчиво и даже как бы про себя. — Во-первых, вам это не идет, во-вторых, в ваши годы и с вашей внешностью это совершенно лишнее.
— А в-третьих? — буркнула я, не очень-то довольная тем, как клиент строит разговор.
— А в-третьих, ваше обаяние, Женя, все равно все побеждает.
Я немного растерялась и хотела было уже послать несостоявшегося клиента куда подальше. Но он еще раз похлопал меня по руке и еще раз ободряюще улыбнулся.
— Я надеюсь, ваш гонорар в пятьдесят тысяч долларов не предусматривает легкого флирта с телохранителем? — фыркнула я и отдернула руку. — Давайте все-таки переходить к делу, или мы распрощаемся.
— Простите. Трудно удержаться от комплимента, когда видишь перед собой красивую женщину.
— Уже простила. Итак?
— Итак, зовут меня Аркадий Ильинский, я — адвокат. Не буду скромничать, довольно успешный — «Ильинский и партнеры», может быть, слышали?
Я кивнула — кто же в нашем городе не знает это известное адвокатское бюро, на счету которого немало громких дел. Среди клиентов «Ильинского и партнеров» были в основном схваченные в недобрый час за руку чиновники высшего звена, погоревшие на чем-нибудь бандиты и зарвавшиеся нувориши — у обычных людей денег на таких адвокатов нет. По слухам, одна предварительная консультация у Аркадия Ильинского примерно равнялась стоимости хорошего кухонного гарнитура.
— Сразу хочу предупредить вопрос, который, наверное, вертится сейчас у вас на языке. Нет, неприятности, которые сейчас переживает моя семья, к моей профессиональной деятельности отношения не имеют.
— Откуда такая уверенность?
— Это довольно легко вычисляется. В последнее время я не вел сколько-нибудь «скользких» дел. И потом, адвокатов у нас не убивают, какой в этом смысл? Нам даже не угрожают и не шлют никаких предупреждений. Чинить препятствия в работе адвоката — это да, этим занимаются все, от следователей до прокуратуры, такая уж у них традиция. Но не более того.
— Хорошо, допустим — пока только допустим, — что это так. А теперь…
Он кивнул и сунул руку во внутренний карман пиджака. На свет появился дорогой блокнот в «корочках» из крокодиловой кожи, который Ильинский быстро пролистал, остановившись примерно на середине.
— Вот. Это началось полгода назад — восемнадцатого ноября. Точность этой даты я устанавливаю по записи: «Передать деньги на устройство похорон Сони Заметовой». Соня — это школьная подруга моей младшей дочери, Ани. Ей было тринадцать лет, девочки очень дружили, Соня часто бывала у нас дома. Восемнадцатого ноября прошлого года Соня и Аня пошли в кино. Сеанс заканчивался поздно, я тоже задерживался на работе и встретить их не мог, а у Сониных родителей нет машины. Тогда я позвонил Анне и сказал, чтобы они взяли такси. Девочки вышли из кинотеатра, направились к стоянке, но свободных машин там не оказалось, и они решили остановить частника. Около них почти сразу притормозила вишневая «девятка», за рулем сидел человек, которого они не разглядели, тот был до глаз укутан в толстый шарф, впрочем, ничего удивительного — была довольно холодная погода. Девочки назвали адрес, человек за рулем кивнул, они сели в машину. Аня проехала три квартала и попросила остановить машину у нашего дома. А Соня… — он сглотнул. — Ее нашли только трое суток спустя. В лесочке на выезде из города. В мусорном мешке.
