Остаток этого дня мне пришлось общаться с неожиданными визитерами. Хорошо еще, что моя тетушка ушла в гости до вечера — иначе ей пришлось бы принимать участие в весьма неприятных разборках.
Приблизительно в три часа дня — я только что уложила спать Аню — в дверь раздались один за другим несколько долгих настойчивых звонков.
Прильнув к «глазку», я увидела разъяренную физиономию Паши. За его широкой спиной маячило еще несколько мордоворотов.
— Кто там?
— Открывай, — резко прокричал Паша. — Я знаю, что сеструха у тебя!
— Я спросила: кто там?
— Ах ты, сука, да я тебе щас тут все разнесу! — вскипятился Паша.
— Ты не ответил на мой вопрос, — напомнила я Паше. — Изволь представиться.
Головатов в бешенстве заорал, обращаясь к одному из своих спутников:
— Жора, отдирай косяк!
Парень атлетического сложения и олигофренической внешности, которого звали Жора, тут же принялся выполнять приказание Паши.
«Минут на сорок работы, — прикинула я. — И чего людям неймется!»
Дверь была сделана на совесть — железный блок плюс деревянный брус.
Я лично наблюдала за рабочими, которые устанавливали все это хозяйство, и особо внимательна была именно к косякам. По моему требованию все щели были тщательнейшим образом заполнены цементным раствором. Так что отодрать косяк с одной попытки было бы довольно затруднительно даже такому бугаю, как Жора.
— Слушай, козел, — прокричала я через дверь, — раз ты такой тупой, то я сейчас нажму кнопку вызова милиции, и через пять минут вас всех повяжут.
— Круши, Жора, — чуть менее уверенно отозвался Павел Головатов.
— Ну как знаешь, — продолжала я переговоры. — Только учти, что у меня пистолет и разрешение имеется. Так что первый, кто сюда вломится, получит пулю в лоб. Исключительно в целях самообороны.
Мои вопли вкупе с Пашиными криками неизбежно привлекли внимание соседей.
Двери на площадке приоткрывались одна за другой. Кто-то просто наблюдал через цепочку за тем, что творится, кто-то громко возмущался и призывал милицию без помощи телефона — силой собственных голосовых связок — даже мне стало тошно.
— Сеструху отдай, — наклонился к двери Павел. — И разойдемся мирно.
— Сейчас уматывай, — предложила я, — забьем стрелку на сегодняшний вечер. В десять у фонтана возле цирка. Там и поговорим.
Павел сдался.
— Все, хорош, — устало проговорил он пыхтевшему от натуги Жоре. — Сваливаем. Никуда она от нас не денется. Пока отбой.
