Василий искоса посмотрел на директора Инкубатора и, сев в кресло, хлопнул себя по колену и сказал:
— Вот что, драгоценный. Вы не понимаете. Я — даже не уголовный розыск. Я из ФСБ. Так что не надо меня ставить во временные рамки. Детям скоро спать, говорите? Ну так я их не беспокою. А вы ведь не ребенок, не так ли?
Лицо Астрова не выказало никаких эмоций: думается, ему позавидовал бы даже Сфинкс.
— Значит, вы говорите, что Шикин уволился два месяца назад? — спросил Василий.
— Да.
— Как он зарекомендовал себя во время работы в вашем… заведении?
— Почему же так скептически? Это не «заведение», как вы изволили выразиться, это частный пансионат для детей-сирот. Благородное дело. Или вы считаете иначе? Что касается Шикина, то он был хорошим работником. Профессиональным и педагогичным. У нас, знаете ли, специфика… Н-да…
— Какие отношения связывают вас со Свирским?
Леонид Георгиевич еле заметно поднял левую бровь:
— Адам Ефимович — наш спонсор. Я очень благодарен ему за оказываемую нам финансовую помощь. Мы довольно часто контактируем напрямую, лично. Примерно раз в месяц, если это вас интересует.
— Мы полагаем, что убийство Шикина связано со смертью банкира Гроссмана, убитого на вечере в гимназии, где работал Шикин, — сказал Василий. — Я полагаю, что…
* * *
Я прекрасно различала лицо Василия в светящемся окне второго этажа. В крестике прицела я видела даже его шевелящиеся губы, а звук шел из миниатюрного наушника, вставленного в мое левое ухо.
Дольше всего я рассматривала лицо Астрова: сухое, непростое и одновременно какое-то подчеркнуто невыразительное и заурядное, оно определенно мне кого-то напоминало.
Кого?
— Я бы не стал искать всяких там… доказательств, — серьезно сказал находившийся рядом Паша. — Нажал бы на курок — и все. Так удобнее.
Мы с Пашей находились в нескольких метрах от пристани, возле которой стояли катера. Дальше плескались волны великой реки, а в пятидесяти метрах перед нами находилось центральное здание Инкубатора. Мы сидели на крыше одного из железных сараев, которые Паша претенциозно называл «ангарами для байдарок». Над головой вертелся флюгер и сухо, сдавленно трещал под порывами ветра.
«Девятка» же, на которой мы приехали сюда, стояла теперь возле главного корпуса пансионата.
— А этот, толстый… он кто такой?
— Это дядя Миша. Он нас учил на компьютерах… во всякие там игры, на машине учил ездить и еще — в тренажерном зале занимался. Растяжки ставил, ну и вообще… — сказал Павел. — Он говорит, что воевал… в Афгане воевал и в первой войне с «чичиками» воевал. С чеченами то есть.
