Не надо упрекать меня за непоследовательность задаваемых Пашке вопросов и приходящих в голову объяснений того, что раньше оставалось загадочным. Да, я спецагент Багира и повидала в своей богатой приключениями жизни многое, но, когда передо мной сидит мальчик и говорит такие вещи… это уж слишком.
Я схватилась за голову и едва сдержалась от ругательств, в которых выплеснулись бы снедавшие меня ненависть и ужас. Впрочем, я быстро пришла в себя.
— Хорошо, Паша. Хорошо. Ты спас мне жизнь. А долг платежом красен. Думаю, что этой-то пословице твои… воспитатели тебя научили, да? Очень хорошо. Как ты нашел мой адрес?
— Я отобрал у Сережи Гроссмана мобильник его папы. А там в памяти два твоих номера — мобильный и домашний. А по домашнему телефону не так сложно узнать адрес.
— А как тебя выследили?
— А это очень просто. Гроссман… Серый сказал им. Выбрался из пруда и накапал: к кому я поехал… зачем, от кого прячусь.
— Так он что, все знал?
В глазах Паши блеснуло что-то дьявольское, он хотел что-то сказать, но — непонятно почему сдержался.
— Сережа? Он… да, я ему рассказал. Он ненавидел своего отца.
Это новое заявление уже не привело меня в шок. Более того, после всего сказанного Пашей я уже не находила сил — и не видела смысла — оспаривать это заявление.
— Сережа… ненавидел Бориса Евгеньевича?
— Да. Он тоже занимался в нашей… школе. На выходные ездил. Он все знает. Все умеет. Вы на него… на него не смотрите, что он богатенький буратино. Он еще хуже… хуже меня.
— Господи… но почему он ненавидел Бориса Евгеньевича, Паша?
— Потому что… потому что Серый как-то раз случайно заглянул в кабинет своего папы и увидел, что… что его папа…
Паша замолчал.
— Что — его папа? — с нажимом спросила я. — Что такое сделал его папа, что Сережа его возненавидел? Что увидел Сережа? Да говори же!
— Что его папа трахает своего охранника Юру! — с отвращением выговорил Пашка. — Педик этот ваш банкир! — неожиданно выкрикнул он. — Серый пошел блевать и…
— И что, он знал, что его отца собираются убить? Что ты — его отца…
— Конечно!
— И… ничего не сделал?
И снова мне показалось, что Паша хотел что-то сказать, но опять сдержался.
— Я ему в контрабас пробил в парке, Серому, — продолжал Пашка. — В рожу дал, то есть. Надо было его вообще замочить, но… но я больше не хочу. Ты можешь сделать так, чтобы все кончилось? Ты же знаешь губернатора… ты же… поможешь, нет? — Он жадно вгляделся мне в лицо. — Ты же сама говорила, что я спас тебе жизнь. Спаси теперь ты мне… вот.
