Последним пунктом нашей экскурсии стали собственные апартаменты Губошлепа, по сравнению с которыми его кабинет показался мне теперь аскетически строгим.
И, наконец, «святая святых» — спальня хозяина с широченной квадратной кроватью под балдахином и камином в полстены.
Губошлеп недвусмысленно намекнул мне, что я уже сегодня могла бы перебраться сюда. Но это будет означать, что я принимаю все его условия.
В противном случае мне придется ночевать на той самой кушетке, на которой я провела сегодняшнюю ночь.
На эти намеки я ответила молчанием, и Губошлеп сердито насупился.
А когда я, сославшись на усталость и переизбыток информации, предложила на часик-другой расстаться, он не пытался возражать и даже не стал провожать меня до моей комнаты.
— Мне бы хотелось получить кое-что из своих вещей, — едва успела попросить я, когда он, развернувшись, двинулся в противоположную сторону широкими шагами.
Губошлеп остановился и демонстративно вежливо сообщил:
— Они давно уже находятся в твоей комнате. Вернее, те из них, что могут тебе здесь пригодиться.
И без его уточнения я догадывалась, что каждый предмет в моей машине был изучен самым тщательным образом, прежде чем получил право быть возвращенным своей законной хозяйке.
И я не надеялась, что там осталось хоть что-то, что можно было бы использовать в качестве оружия или средства связи.
Но тем не менее осмотрела все вещи и лишний раз убедилась, что тут работал профессионал. И делал это на совесть.
Поначалу я немного удивилась тому, что никто не собирался меня запирать. Насколько я поняла, никаких ограничений в отношении моих передвижений по территории центра и контактов тоже не предполагалось. Во всяком случае, Губошлеп ни словом не обмолвился по этому поводу.
И это означало только одно — он абсолютно уверен в своей тюрьме.
И не только и даже не столько благодаря высоте заборов и надежности охраны, сколько благодаря самой специфике его деятельности и тем потрясающим возможностям, что она давала ему, в том числе и в смысле безопасности.
И именно поэтому ничего от меня не скрывал и с готовностью отвечал на все мои вопросы.
Было от чего прийти в отчаяние.
Я разобрала вещи, разложила их в соответствии со своим вкусом по полкам шкафчика, появившегося в комнате за время моего отсутствия.
Скорее всего до этого она никогда не была жилой комнатой и предназначалась для иных, неведомых мне целей. Но благодаря моим усилиям через некоторое время стала вполне уютной и пригодной для жилья.
