Георгич дошел до двери с деревянной табличкой, на которой большими буквами было выведено «САУНА». Оглянулся, не растерял ли кого по дороге, толкнул дверь и зашел в просторное помещение с деревянными широкими скамьями и вешалками на стенах. На одной скамье громоздилась высокая стопка белоснежных простыней.
— Это раздевалка. Вот простынки. Надо будет еще, дайте знать.
Он прошел в следующую комнату, постучав в дверь, прежде чем ее открыть. В комнате стояли два длинных стола, застеленные вышитыми скатертками и заставленные разнообразными закусками. «Закусью», — вспомнила я выражение Сюзанны. Середину столов украшали ряды бутылок с алкогольными, малоалкогольными и безалкогольными напитками. Вдоль столов стояли скамьи, в углу около двери в раздевалку высился холодильник.
Марго тут же потянулась к столу, схватила с блюда ломоть копченого мяса и принялась его уплетать. Георгич глянул на нее одобрительно, продолжил:
— Здесь можно покушать и отдохнуть. Стол накрыт, как надо будет подавать горячее или еще чего пожелаете, вот эту кнопочку нажмите, — он обернулся и показал на кнопочку около двери.
Все, как загипнотизированные, оглянулись и задрали головы. Кнопочка располагалась высоко — для того, наверное, чтобы, каждый, прежде чем до нее дотянуться, мог подумать, а надо ли ему это. Георгич прошел к двери с противоположной стороны комнаты-столовой, открыл ее, оттуда тут же потянуло прохладой.
— Здесь — банька, дальше — массажная. Бассейн сами видите. Душ тут, туалет там дальше, там же умывальник и еще душ.
Георгич повернулся к нам и замолчал. Мы тоже молчали, еще не сообразив до конца, что экскурсионно-теоретическая часть закончена, можно приступать к практике.
— Ну, я пойду пока? — сказал Георгич. — Ежели чего надо будет, звоните, не стесняйтесь.
— А-а… уважаемый! — Паша посторонился, пропуская Георгича; тот вопросительно поднял на него глаза. — А вы остальных, случайно, не видели?
— Да тута они были, — пожал плечами наш провожатый. — Они уж с полчаса как в баньку загрузились.
Я вспомнила «загруженного» под завязку Петрушкова и на всякий случай попросила Георгича заглянуть в «баньку». Георгич, очевидно, подумал о том же, что и я, потому как тихо охнул и торопливо вернулся к двери.
В тот же момент та распахнулась сама, на нас дохнуло жаром и запахом эвкалипта. На пороге «баньки» выросла по пояс запеленатая в простыню фигура Виктора. Увидев нашу компанию, он на мгновение запнулся, потом скинул с себя простыню, перебросил ее через плечо Георгича, сам оставшись при этом нагишом, и с криком: «Разойдись!» — с размаху плюхнулся в бассейн.
