Наверно, не в первый раз.
По мере удаления от меня и Коростылева губернаторский сынок все изрыгал угрозы в мой адрес. Угроз было так много, они были столь неожиданным переходом от весьма до того спокойного поведения Игоря и столь насыщены непарламентскими выражениями, что я даже немного оторопела. А потом повернулась и пошла по коридору.
Как выстрел, хлопнула дверь VIP-апартаментов.
Меня догнал Коростылев и легко придержал за плечо со словами:
— Не берите в голову, Юлия Сергеевна. Придурок, что с него взять. Сейчас я приставлю к апартаментам охрану, и вы можете о нем забыть.
Он поднес к уху мобильник и начал говорить что-то отрывистым, злым голосом. Но я его уже не слушала.
* * *
Неожиданно прозвучавший сдавленный женский вопль вызвал у охранников, сидевших на кожаном диванчике в уютной нише в стене, в пяти метрах от входа в VIP-апартаменты, недоуменное пожимание плечами:
— Че за отстой… Вопит, как целка.
— А там кто?
— Да вроде Катька.
— Все ищет приключений? Сначала на дачу к тому директору, которого укокошили, поехала с Полинкой… теперь к Дмитричу забурилась, а он злой, как шайтан…
— Не просекала, что ли, за каким ее сюда подтянули? А ведь не хотела ехать, дома забилась, как мышка. Боялась.
Первый охранник встал, выглянул из ниши, потому что с диванчика не было видно нужной двери, и произнес:
— Ну, еще бы. Она же…
Что хотел сказать дальше охранник «Каллисто», осталось неизвестным, потому что в этот момент дверь VIP-апартаментов распахнулась, и выбежала Катя, о которой говорили в таком презрительном тоне. Выбежала в одном нижнем белье. На лице ее был написан такой неописуемый, даже панический ужас, что охранники в тревоге переглянулись, а потом, даже не попялившись на ее почти обнаженное стройное тело, опрометью ринулись внутрь апартаментов, к Игорю Дмитриевичу.
И остановились на пороге, застряв в дверях.
Сын губернатора лежал поперек длинного широкого дивана, уткнувшись лбом в его спинку и изогнувшись так, словно выполнял упражнение из йоги. Руки его, как-то отчаянно вынесенные вперед, безжизненно свисали. На темно-зеленых подушках дивана набухало, все увеличиваясь в размерах, темное пятно. А на стене краснела огромная кровавая клякса, раскинувшая во все стороны алые брызги, словно осьминог — свои щупальца. Пятно подтекало несколькими узкими, еще совсем свежими полосками.
С момента смерти Игоря прошло не больше двух-трех минут.
— Твою мать! — зарычал охранник, бросился в комнату и перевернул тело Игоря.
