— Я думаю, что все это полный идиотизм, — ораторствовал он, — посадить в СИЗО такого милого человека, как почтенный Игорь Дмитрич! А, Игорек? Такого… мням-мням… в-в высшей степени достойного человека. Лишним доказательством тому… м-мму… может послужить… кхе… то, какими женщинами он окружает себя. К плохому человеку такая очаровательная женщина… как наша… позвольте ручку… — Тут он схватил мою руку и приложился к ней губами, — ням-ням… К нехорошему человеку такая женщина не потянется. Н-да.
По-видимому, господин Гапоненков уже неплохо выпил, потому как целовал мою руку, позволяя себе не замечать, что его губы перемазаны каким-то жирным соусом.
Я раз за разом отдергивала руку, а в голове брезгливо теснились обрывочные ругательства и настойчиво кружила фраза: хороша Юляша, да не ваша. Значит, это я «потянулась» к «в высшей степени достойному человеку» Игорю Дмитричу? Интересненько…
В конце концов Гапоненков напился до такой степени, что не мог уже перехватывать мою руку, и переключился на более доступную соседку справа от себя. Тем более что это была его же модель. Она старательно улыбалась шефу и, верно, думала, какие у него отвратительные кроличьи зубы.
Я посмотрела на Игоря и только сейчас поняла, что он уже довольно долго мне что-то говорит.
— …не люблю я таких, которых только пальцем помани — и твоя. Мне нравятся другие… опасные. Вот есть такое насекомое — богомол. Так самка этого насекомого после любовного акта разрывает самца. Такие самки мне и нравятся. А что? Главное в женщине — это ее достоинство… Н-но… н-ножки — это, конечно, тоже неплохо, но достоинство!
При мне Игорь выпил не меньше литра самых разных спиртных напитков, включая водку и коньяк, но дьявольское смешение не оказало почти никакого влияния ни на его речь, на на его внешность. Да, крепок губернаторский сынок на питие.
Но чушь он, конечно, несет редкостную.
«Самка богомола», это надо же!
— Игорь, тебе, кажется, надо немного освежиться, — проговорила я.
Он неожиданно обрадовался:
— Ты так думаешь?
Наверно, в устах фотомоделей выражение «освежиться» значит что-то другое, подумала я. Уж очень подозрительно Игорь оживился. Он мотнул головой и схватился за мою руку. Ну вот — одна рука пострадала от господина Гапоненкова, вторая теперь от сына губернатора.
— Пойдем, — безапелляционно заявил он.
Кажется, у Игоря начинают заходить шарики за ролики. По всей видимости, я переоценила его: выглядел-то он трезво, но глаза у него были совершенно бессмысленными и противно мутными. Я повернулась и тут же зацепилась взглядом за массивную фигуру Олега Ивановича Коростылева, того самого, что являлся одной из центральных фигур в службе безопасности губернатора и которого я первым встретила в корпусе администрации после воскресного вызова Дмитрия Филипповича.
