И я произнесла ее:
— Знаете, что, Володя… Меня сегодня приглашали в гости. Но в такое время приходить в гости одной как-то не… Пойдемте со мной? Тут рядом.
— Да, конечно. Пойдем. Есть что обсудить.
По той торопливости, с какой Владимир ответил, я поняла, что моя реплика прозвучала не менее нелепо, чем его предложение о переходе на работу к Лозовскому.
* * *
Как я и предполагала, сабантуй у Кульковых все еще продолжался. Более того, судя по ряду признаков, он еще и не начал клониться к закату — в полном раздрае с солнечным диском, который уже давно задвинулся в невидимый футляр горизонта.
При нашем с Корсаковым появлении хозяин дома встал из-за стола и, вихляя вправо-влево своим тощим корпусом, заорал так, что у меня едва не заложило уши:
— А-а-а! Вот оно шта-а-а! Проходите! Штрафную, а? Нет? А что я спрашиваю? Ннналивай, Миша!
Его взгляд обратился на Корсакова, и, по всей видимости, мой дражайший соседушка остался осмотром доволен:
— А что, Юль Сергевна, н-ничего он у тебя. Как говорится, представительный мужчина в полном расцвете сил. На свадьбу иначе чем свидетелем даже и не зовите — об-биж-жус-сь… и не приду.
— Ну что ты говоришь, Дима, какая свадьба? — недовольно произнесла я. — Это Володя, мой хороший знакомый. Володя, это Дима, там — Юля… больше я и сама никого не знаю.
Надо сказать, что я не узнала никого и впоследствии. Потому что двое из собутыльников Кулькова были настолько пьяны, что даже не могли выговорить собственное имя, а дамочка, сидевшая рядом с Юлей Кульковой и сначала назвавшаяся Леной, потом стала утверждать, что ее зовут Катей, а к трем утра начала откликаться на Олю и Свету.
— Давно я не пил в такой демократичной компании, — сказал мне Корсаков, чокаясь с перегнувшимся через стол Димой Кульковым. — Можно сказать и короче: давно я не пил. У Романа Альбертовича напряженный график. А мне нельзя его оставлять в разъездах. Я же — тень олигарха. А тень можно терять только ночью, да и то в полной тьме.
— Это значит, что к утру ты должен, как верная тень, вернуться к Лозовскому, — смеясь, уточнила я.
— Ну да.
— А кем же ты предлагаешь мне работать у твоего хозяина? — спросила я.
— А кем захочешь. У Романа Альбертовича обширное трудоустройство. По любому профилю. Просто, откровенно говоря, не нравится мне твой нынешний работодатель.
— Дмитрий Филиппович?
— Он.
— Я н-не Дмитрий Филиппович, а Ды-дымитрий Евгень… евич! — запротестовал сползающий под стол — под шипение своей супруги: «Вот паразит, опять нажрался!» — Кульков.
