Я перевернулась с боку на бок и наткнулась взглядом на настенные часы. Они показывали без десяти три ночи. Странно… Легла целую вечность тому назад, а еще даже трех нет! Неужели вся ночь будет вот так медленно и ущербно ковылять, как страус с перебитой ногой? Черт возьми, да тогда переждать ее будет посложнее, чем тот артобстрел прямой наводкой, под который мы попали в Боснии несколько лет назад.
Еще раз перевернувшись на другой бок, я закрыла глаза. Может, все-таки засну?
Но тут почему-то вспомнился сосед, Дима Кульков. Хозяин того самого лабрадора по кличке Либерзон. Господин Кульков как-то зашел в гости вместе со своей прекрасной половиной, моей тезкой Юлией, и принес бутылочку коньяка, которую мы распили за задушевной беседой. Кульков был весел, рассказывал истории из жизни вперемешку с еврейскими анекдотами, потом заявил, что решил податься в шоу-бизнес и организовать собственную команду.
Я молча слушала его прекраснодушные удалые прожекты и изредка улыбалась. Под конец Кульков заявил, что российская большая музыка давно заждалась его, Димы, пришествия, и попросил под это дело у меня взаймы три тысячи рублей. Мне было предельно ясно, что означенная сумма предназначается отнюдь не на подъем российского музыкального искусства, но физиономия соседа была такой умильной, что я не удержалась и дала просимые деньги. Хотя сильно сомневалась, что когда-нибудь увижу их обратно.
Кульков растрогался и заявил, что я не могу идти ни в какое сравнение со всеми прочими его соседями.
— Жлобы еще те! — безапелляционно изрек он. — Как говорится, снега зимой не выпросишь и радиоактивных отходов в ядерную зиму не вывезешь. Уроды!
— Дима, ну что за выражения, — поспешно осадила моя тезка, его жена Юля.
— А, ну да… мр-р-рм-м… — Это, по всей видимости, господин Кульков промурлыкал что-то из своего музыкального творчества. — Спасибо, Юля, — это он адресовал уже не жене, а мне, причем тут же добавил: — С первыми же деньгами отдам.
Я фактически была уверена, что у него не будет ни первых, ни последних денег, а если что-то и будет, то пойдет на «богоугодные» дела, как он именовал пирушки с друзьями, которые только тогда и были друзьями, когда у господина Кулькова водились деньги. Но я продолжала благосклонно слушать его излияния.
— Вот, Юля, давно хотел у тебя спросить… Ты такая красивая женщина, обеспеченная, покладистая, вообще в высшей степени замечательная… при деньгах, наконец… и почему-то живешь в таком чудесном доме одна!
