Водку с утра и здесь, перед гастрономом, пьют немногие — впереди еще целый день и ночь пьянства, потому оберегаются, а если и пьют, то покупают бутылку не на троих, а, скажем, на пятерых. В основном же пьют местное украинское вино, называемое на жаргоне «биомицин» — производное от «Билэ мицнэ», что в свою очередь, в переводе с украинского, означает «Белое крепкое». Водку рабочие называют косорыловкой, очевидно оттого, что у проглотившего эту жидкость волей-неволей появляется на лице гримаса.
Между группами оживленных, праздничных рабочих ходят ханыги и предлагают стакан, некоторые же, особенно предприимчивые, имеют с собой подобие закуски — крепко соленый огурец огромного размера или плавленый сырок в станиолевой обертке. Взамен эти «бизнесмены», как в шутку называет их Кадик, имеют право на пустую бутылку. Этот обмен имеет смысл — пустые бутылки возможно тут же сдать, одна пустая поллитровая бутылка стоит 1 рубль 20 копеек, большая — 0,8 литра — стоит 1 рубль 80 копеек, а поллитровая бутылка биомицина (полная, разумеется) стоит 10 рублей 20 копеек. Потому ханыги никогда не бывают трезвыми. У гастронома номер семь стоит невообразимый шум.
— Пролетариат гуляет! — иронически замечает Кадик и протискивается в двери гастронома. Эди-бэби следует за ним.
Две продавщицы не успевают сегодня обслуживать жадное до вина салтовское население. Гроздья бутылок перекочевывают через прилавок — никому не хочется стоять в очереди, потому рабочие стараются запастись бутылками впрок.
— Стиляги пришли! — орет маленький заебистый мужичонка в белой кепке, натянутой на самые уши, уже пьяный.
Кадик и Эди в своих ярко-желтых куртках выглядят, конечно, несколько странно, тропическими птицами в толпе черных и темных больших пальто с плечами или серых, как на подбор, ватных полушубков с меховым, искусственного меха, воротником — пролетарская мода. «Полупердунчики» эти, по выражению Кадика, они, пролетарии, называют «москвичками». Еще год назад пролетарии носили эти полупердунчики с сапогами. Сейчас эта мода почти отошла, только несколько человек в очереди в сапогах.
Стиляги-то стиляги, но свои. Их прекрасно знает и «сборная гастронома», и продавщица Маруся, и другая продавщица, тетя Шура. Завидев Кадика в очереди, тетя Шура кричит ему, не отрываясь от денег и бутылок: «Как мать, Колька? Я слышала, что приболела немного?»
— Да нет, ничего, теть Шур. Простудилась немного, но на работу ходит, — отвечает ей Кадик стеснительно.
