4. Если дипломатия всегда предпочтительнее военных мер, то нужно всегда, любой ценой прибегать к дипломатии.
5. Если человеческая жизнь священна, то нельзя приносить ее в жертву, даже если жертва не живет в Европе и не имеет белой кожи (Le Monde Diplomatique. 1999. № 6).
А что, если поискать эти пресловутые стратегические интересы в другом месте? Почему все гуманитарные тревоги вспыхнули в марте 1999 года, а не в ноябре 1994, когда Борис Ельцин решил начать войну против непокорной Чечни? Почему можно защищать албанцев, но не чеченцев? А курды? Правда, многие считают, что курдская проблема осложняется тем, что Турция — член НАТО и с ней нужно обращаться осторожнее. И все же: не пора ли нам стать большими реалистами?
Ладно, предположим, что иногда можно отставить в сторону гуманитарные принципы, «абсолютно относительные». Но когда речь идет об албанцах и чеченцах, сходство становится просто поразительным: и в том, и в другом случае имело место «внутреннее дело» суверенного государства (именно благодаря этой формулировке Европа и США вышли из неудобного положения перед ельцинской Россией). И в том, и в другом случае необходимо было воспрепятствовать сепаратистским тенденциям. И в том, и в другом случае имелся очевидный этнический дисбаланс — большинство сторонников отделения принадлежало к иному этносу, нежели политическое руководство страны, и, следовательно. проблема не могла быть решена посредством референдума. На подобные вопросы дается один и тот же ответ: «В определенный момент необходимо положить этому конец». Такое объяснение ничего не объясняет, а, наоборот, увеличивает количество вопросов. В какой момент? Положить конец чему? Разве, согласно нашим священным принципам, права чеченцев и курдов имеют второстепенное значение? А права афганских женщин? И как можно приравнивать правителей западного мира к нетерпеливым, внезапно приходящим в ярость людям? Можно ли на полном серьезе считать европейских и американских руководителей настолько беспечными, чтобы при принятии решений такого масштаба поддаваться эмоциональным импровизациям? Можно ли забыть подозрительное поведение США и Англии во всей предыстории переговоров в Рамбуйе: вооружение OAK и ее использование Вашингтоном в политических целях? Остается только поиронизировать вместе с Норманом Мэйлером по поводу «высоконравственных чувств, которые при манипулировании ими на национальном и международном уровне вполне способны привести к катастрофе» (La Stampa. 1999. 25 мая).
