— Ага! И тебя разыскивает Интерпол, — фыркнула она недоверчиво, нисколько не испугавшись. — У меня на подонков нюх, знаешь! Вот Садиков, у которого я была только что, тот гадкий жутко, хоть и не маньяк.
— Да? И чем же он такой гадкий? — девчонке все же удалось его зацепить, странно, но удалось. Уходить от нее ему вдруг расхотелось. — Приставал к тебе?
— Ага! Щас! Я бы ему пристала! У меня на этот счет пара приемчиков имеется. Это я скорее к нему пристала… Нет, я не об этом. Просто… — Олеся облизала пересохшие губы, надо же, как она волнуется. — Когда я была у него на кухне, ну искала списки там в куче бумаг, воды попила. Он что-то такое увидел в окно. Я перед этим тоже что-то такое видела, но просто внимания не заострила. Так, мелькнуло кое-что…
— Что?
— Не знаю. Точно не могу сказать. Кажется, за ангарами какие-то страсти разгорались. Кто-то метался или дрался. Разве с такого расстояния разглядишь!
— А Садиков этот, что же, разглядел?
Хабаров внезапно насторожился и смотрел на нее теперь без прежней апатии, а очень пристально и внимательно. Или ей это показалось просто?
Олеся помотала головой, пожала плечами, переступила с ноги на ногу и почувствовала вдруг, что сильно замерзла и вымоталась от странного разговора, который сама же и навязала незнакомцу.
— Уж не знаю, что ему удалось рассмотреть. Думаю, не больше, чем мне, но…
— Но?! — нетерпеливо перебил ее Хабаров, подгоняя.
— Но у него там камера лежала на подоконнике вот с таким огромным объективом. — Олеся показала руками окружность величиной с хорошую тарелку. — Он схватил ее с подоконника и давай щелкать! Козлина еще та! Развлекается он так.
— А он кто?
— Он? Точно не знаю, но мне кажется профессиональный фотограф. Ребята говорили мне, что у него где-то даже студия собственная имеется, что ли. Где-то в центре. Слушай, Влад, может, сходим посидим где-нибудь, я замерзла жутко. А хочешь… — Олеся судорожно сглотнула, боясь произносить, но все равно сказала именно то, что хотела. — А хочешь, ко мне пойдем. Я живу тут неподалеку. У меня чай есть, настоящий из Китая. И еще виски. Пойдем, а, Влад?
— Ты ни о чем потом не пожалеешь, Олеся? — медленно проговорил Хабаров, не отрываясь, глядя в ее глаза.
Странной была все же эта девушка. Андрюха подобных девчонок называл безбашенными. И предпочитал иметь дело именно с такими. Мороки меньше, считал он. Хабарову вот лично нравилась морока. Нравилось ухаживать, узнавать, привыкать. А, оказывается, это не актуально. Сейчас все по— другому. Другие нравы, другие правила, по которым он — Хабаров — играть не привык. Может, стоило попробовать?
