- Они все равно раньше или позже обратятся к тебе. Обещай, что не возьмешься за это дело, пока они на колени перед тобой не встанут.
Калле с готовностью пообещал.
Повсюду стояли молчаливые группки людей. Они стояли, неотрывно глядя на кусты, где эксперты как раз пытались найти ключ к разыгравшейся здесь драме, стоившей человеку жизни. Сегодня в Прерии было на удивление тихо. Калле чувствовал себя подавленным. И даже у Андерса наконец стало мрачно на душе. Быть может, дядя Бьёрк прав. Это дело, вероятно, Калле не по Зубам. Хоть он и искусный сыщик.
Они печально пошли домой.
Сикстен, и Бенка, и Юнте тоже направлялись домой из Прерии. Сегодня они, как и вычислил Андерс, устроили себе выходной и не предавались войне Алой и Белой Розы. Зато они провели много счастливых часов, катаясь на карусели и стреляя в цель в Тиволи. Но час тому назад ужасная весть дошла и до Тиволи; парк быстро опустел. Сикстен, Бенка и Юнте тоже ринулись в Прерию - только чтобы убедиться: с таким же успехом они могут отправиться домой. И как только они пришли к этому выводу, им встретились Андерс и Калле.
Сегодня Алые и Белые Розы не обменялись ни единой колкостью. Они были на редкость молчаливы и бледны, все эти отважные воители. Сплоченной стайкой - все пятеро - брели они обратно в город и на этом пути думали о смерти гораздо больше, чем за всю свою юную мальчишескую жизнь.
И испытывали глубокое сострадание к Еве Лотте.
- По правде говоря, жаль ее, - сказал Сикстен. - Говорят, она совсем плоха. Лежит и плачет.
Андерса эти слова поразили больше, чем все беды вместе взятые. Несколько раз проглотил он ком в горле. Ведь это он виноват в том, что Ева Лотта лежит и плачет.
- Может, надо проявить к ней какое ни на есть внимание, - сказал он под конец. - Послать какой-нибудь цветок или что-нибудь в этом роде.
Четверо остальных посмотрели на него так, словно не поверили ушам своим. Неужели дела обстоят так скверно? Послать цветы девчонке - значит признаться в том, что Ева Лотта уже в некотором роде на ладан дышит.
Но чем больше думали они об этом предложении, тем благородней оно им казалось. Ева Лотта получит в подарок цветок - она его честно заслужила. Глубоко взволнованный Сикстен отправился домой, стащил у мамы одну из ее красных гераней, и, держа горшок с цветком, все пятеро продефилировали к дому пекаря.
Ева Лотта спала, и ее нельзя было будить. Но мама девочки приняла их герань и поставила ее к изголовью Евы Лотты, чтобы она увидела цветок, как только проснется.
