Наконец по дороге, подпрыгивая на ухабах и гремя раздолбанным кузовом, пронесся ЗИЛ. Пистолет издал резкий щелчок, и Бритый зашарил по черной листве в поисках такой же черной гильзы…
Пуля точно ковырнула землю перед передним колесом, и джип слегка осел на спущенной резине.
— От она! Нашел! — приглушенно возопил радостный вожак, показывая гильзу, — ну, чё, Валерон, попал?
— Обижаешь, начальник…
Вторично пистолет щелкнул через минуту — иномарка лишилась еще одной камеры, когда мимо с ревом проносилась «девятка» с подраненным глушаком. Менты все так же расслабленно слушали музыку в своем драндулете, а призер чемпионата России по пулевой стрельбе хладнокровно практиковался в меткости на импортной и отнюдь недешевой резине…
Литой обод последнего колеса коснулся промерзшего грунта, когда надвигавшиеся с востока фиолетовые сумерки, окончательно завладели небом над городом. Все пятеро парней собрались на противоположном склоне — подальше от дороги и бесследно растворились в темноте…
— Мне пора, мужики, — на ходу торопливо прощался Валерон, маскируя полами куртки объемную рукоятку торчавшего за поясом пистолета, — скоро тренер подъедет за оружием.
— Вот держи, — протянул пачку купюр Бритый. — Передашь ему тридцать штук, как и договаривались. И пусть помалкивает…
— Да что он, кретин по-твоему, чтоб балаболить об этом?! Он сейчас первым делом ствол в пистоле заменит, и похеру ему баллистическая экспертиза, если до нее дойдет, — буркнул тот и, пожав руки друзьям, осторожно двинулся к ближайшему десятиэтажному зданию. Отойдя шагов на двадцать, обернулся и приглушенно напомнил: — Про гильзы не забудьте!..
Палермо махнул вслед уходящему товарищу и негромко обмолвился:
— Звонить лучше завтра с утра, Сейчас Доронин, увидев четыре пробитых колеса, рвет и мечет. А до утра остынет и станет сговорчивей… Верно, Серега?
— Угу, — боднул тот узколобой головой прохладный воздух. — Куда гильзы-то стреляные деть? Проглотить что ли?..
Белозеров незаметно вздохнул, дивясь заторможенности товарища: «Ведь и вправду проглотит — как семечки…»
— Положи их на трамвайные рельсы и иди спокойно спать, — молвил он, хлопая его на прощание по мощному плечу.
