Так прошло еще несколько минут. Мы на огромной скорости неслись к цели, а под нами чередовались поля, обрабатываемые роботами, с заброшенными полями, радующими глаз дикой зеленью. Впрочем, на некоторых из них паслись стада животных под присмотром всё тех же вездесущих роботов. Изредка под нами проплывали различные здания. Они предназначались для различных частей того сообщества неразумных, которое можно было видеть из флаера: в одних зданиях жили и умирали животные, а в других роботы следили за состоянием роботов, чтоб не дай Бог из них никто не умер. Да еще бежала по земле тень "Белого дракона", стараясь не отстать от бешено несущегося в небесах близнеца. И не было под нами ни одного носителя разума. Того самого разума, который додумался до того, что можно убивать себе подобных ради развлечения.
Hа всем протяжении нашего полета мне только один раз пришлось отклониться от прямой и заложить крутой вираж. Прямо по нашему курсу летела стая каких-то птиц. Hа такой скорости наша с ними встреча могла оказаться роковой.
Когда же наконец на горизонте вместо всяческих буколических картин вдруг проступил город, я от удивления резко сбавил скорость почти что до нуля. Это была страшная картина. Hа плечо мне легла рука. Мой напарник приподнялся с заднего сиденья и тоже всматривался вперед, опершись на меня. Hикто из нас не произнес ни слова, но по тому, как сильно его пальцы вцепились в мое плечо, я понял, что он испытывает те же чувства, что и я.
Hа фоне серого, дождевого неба возвышался серый, весь в дыму город. Этот пейзаж разнообразили то тут, то там веселые язычки пламени. Из-за обилия густого дыма само пламя тоже казалось почти черным. После той зелени, которая была под нами на протяжении всего полета, казалось, будто кто-то украл из города всё, что было не серого цвета. Почему-то не работала система пожаротушения, и две природные стихии, вода и огонь, выясняли свои взаимоотношения без вмешательства человека. А построенное человеком колебалось в дыму пожаров и совсем не производило впечатления чего-то вечного. Скорее я бы назвал это миражом, готовым исчезнуть в любую секунду. Это очень напоминало документальные съемки времен последней большой войны, охватившей всю Землю, которые я смотрел, когда обучался военному искусству. В тех черно-белых пленках тоже было все это: серость, огонь, разрушения, смерть.
И только где-то на другом конце города крутилось колесо обозрения, пытаясь сохранить иллюзию веселой жизни. Горящие кабинки поочередно поднимались к небу, словно знакомили огонь со всеми местными достопримечательностями.
