Когда у Лили появился любовник, Рафаэль это довольно скоро понял. Она по-прежнему была страстна с ним в постели, но стала какой-то излишне задумчивой и отстраненной.
— Что с тобой происходит, Лиля? — спросил он, когда она однажды надолго застыла над кастрюлькой с половником в одной руке и пустой тарелкой в другой.
Жена вздрогнула, резко обернулась, громыхнула о стол тарелкой и сказала:
— Да… со мной кое-что происходит… Вернее, уже произошло. В общем, у меня появился другой мужчина.
— То есть? — решил уточнить Рафаэль, хотя все и так было понятно.
— Я изменяю тебе с другим. Прости.
— И… и насколько же это серьезно?
— Это очень серьезно, Рафаэль. Такое со мной впервые. Я думаю, нам надо развестись.
— Он что, уже предложил тебе выйти за него замуж?
— Нет.
— Так, может быть, и не предложит? — схватился за соломинку отвергнутый муж.
— Тогда… тогда я предложу сама, — очень решительно ответила Лиля.
Рафаэль расхохотался, хотя ему очень захотелось придушить ее с классическим воплем: «Не доставайся же ты никому!»
— Твой… возлюбленный… может ведь и не согласиться, — предположил он, отсмеявшись. — Такое тебе в голову не приходило?
— Нет.
— То есть ты так в себе уверена?
И тут Лиля совершенно обескуражила его вопросом, который задала вместо ответа:
— А ты смог бы по доброй воле от меня отказаться?
Рафаэль надолго задумался. Да-а-а… Пожалуй, по доброй воле не смог бы. Его жена, конечно, простушка, чего уж там говорить, но одновременно фантастическая женщина. Все четырнадцать лет, что они прожили вместе, она просто-таки негасимым факелом пылала каждую ночь, что оставалось только диву даваться, как ее на такое хватало. Любой мужчина желал бы иметь такую страстную жену, к тому же хорошую хозяйку, отличную кулинарку.
— Н-не знаю… — проговорил он, хотя уже понял, что отказываться от Лили не хочет.
Дальше для Рафаэля потекло унизительное совместное существование с женой, которая полюбила другого. Лиля по-прежнему не отказывала ему в постели, и каждый раз после очередной бурно проведенной ночи он надеялся на то, что она забудет своего любовника, поскольку ей и с мужем неплохо. Темпераментной Лиле, видимо, с ними обоими было хорошо, но она, похоже, по-настоящему влюбилась.
Тот спектакль, который Рафаэль предложил Лере разыграть перед Лилей, можно было придумать только спьяну. То, что женщина на него согласилась, говорило лишь о том, насколько и она уязвлена поведением бросившего ее возлюбленного. Кстати, поначалу Лера действительно не понравилась Рафаэлю. После голубоглазой блондинки Лили вообще все смуглые черноволосые женщины казались ему плохо отмытыми. По сравнению с Лилиной статью и пышностью тощенькую Леру он живо представил себе узницей концентрационного лагеря с самым жестким режимом. А уж ее прическа в виде огромной копны туго навитых глянцевых колец куда больше подходила завсегдатайке тусовок на Лысой горе, нежели обычной смертной женщине.
