Гитлерова аспида тогда разъехалась, широко щеки разинула. Наши перешли до времени за озеро. Молодой
Марко уж на ноги попал. На него вся госпиталь опрокинулась.
Беспомощных людей сряди и соблюди и за озеро их на пароме переведи.
Марко на всякое дело сам кидался, сон и еду позабывал. Иван Широкий с Марком рядом бегает, его на ходу, как собаку, кормит.
Марко по должности своей приказывает и Широкому сплыть за озеро. Широкий не послушался. Утаился на отводном дворе, и вести о Марковых скорых шагах принашивал еврей-гостинник. Прежде госпитали тут гостиница стояла, и старобытному гостиннику поставили кроватку для его древней немощи. Никакими манами не мог его Дудин сманить за озеро. Старичонко бородой тряхнет да костылем махнет:
— Я еще перину буду зашивать. Кто рад без перин-то?
А у Дудина не то что часы — минуты сосчитаны. Некогда стало гостинника нянчить, о Широком обыскивать. Дудин Ивана давно за озером числил.
Марко, скажем, вечером остатную койку на паром погрузил, к рассвету сам изладился, а в полночь враг налетел.
Мятежно было в ту ночь. Иван прибежал в госпиталь, гостинника добыл. Тот шепчет по тайности:
— Пятерых попавших людей замкнули в палате. Марко в том числе. На заре им будут языки тянуть — спрашивать.
Иван спросил:
— Тебе-то не потянут языка?
— Мне, Иване, за восемьдесят. Умру — и все тут.
— Дедко, ты разумеешь немецкую речь. Как бы мне докупиться до Марко?
— Караулит нашего Марка немецкий Тырк Обезьянин. Чем ты его купишь, Иване?
— Есть у меня золотая сюрприза — червонные часы и с цепочкой.
Гостинник привел Ивана к дежурному Тырку и, хотя через порог едва ноги переволок, вежливо справил челобитье и сказал:
— Господин начальник, этот купец желает преподнести вам золотую сюрпризу. Взамен просит отпустить одного незначительного человека.
И в те поры Иван показывает из своих рук золотые часы. За перегородкой храпели другие немцы, и Тырк говорит осторожно:
— Можно. Имена и возраст арестантов еще не переписаны. Но я принял пять человек и должен сдать пять человек.
И тут дело преславно бывает. Иван говорит:
— Ежели надобно только пятичисленный комплект соблюсти, то возьмите меня в это число, а молодого человека, Марко Дудина, отпустите.
Тырк говорит:
— Давай часы.
А Иван часы в пазуху прячет.
— Возьмешь, когда дело справишь. Станешь силой отымать — я зареву, придется тебе с комрадами делиться. И еще ведай, немец: ни словом не заикнись Дудину, что его некто выменил. Немедля запри меня в сенях, в чулане: я услышу, как Дудин побежит. Ежели по его следу стрелишь, или феверку пустишь, или гаркнешь, не увидит часиков твоя немецкая фря!
