Ничто, казалось ему, не может быть хуже того ужасного положения, в котором он оказался. Но в этом он ошибался, ибо вскоре ему пришлось столкнуться с еще более серьезным испытанием. На следующий же день после возвращения домой, когда эти-то две проблемы еще со всей остротой стояли в его сознании, он подцепил холеру. Домой он приехал истощенным из-за ограничений в пище и слишком напряженной учебы, да к тому же еще не оправился от малярии. И тут холера. Остальные проблемы сразу же поблекли по сравнению с главной проблемой спасения самой жизни от этой смертельной напасти. Его физическое состояние привело врачей в отчаяние, и они уже не надеялись спасти его. Тем не менее он пережил кризис, хотя болезнь совершенно измотала и лишила его сил, так как девять месяцев он провел в постели и дошел почти до полного физического изнеможения. Часто он лежал в полном бессилии, и с каждым разом добиться облегчения было все труднее.
Жизнь не представляла для него никакого интереса. Если он выживет, то ему придется идти в армию, и если ничто не помешает ему пройти через это испытание, которое было для него хуже рабства, то ему придется ступить на церковную стезю. Его не волновало, выживет он или нет. Если бы это зависело только от него, он и не пытался бы выходить из прежних состояний слабости, но ему не оставляли выбора. Из этих состояний его выводила сила, превосходившая его сознание, выводила, невзирая на его желание, и не потому, что он получал какую-то помощь от других людей. Но слабость накатывала с устрашающей регулярностью и всякий раз со все более грозными признаками. Лишь чудом преодолел он последнюю и теперь с еще меньшими силами встречал очередную, быстро погружаясь в бессознательность. Вошедший в комнату отец отчаянно пытался пробудить его и привести в более радостное и оптимистичное состояние, в котором он мог бы помочь себе сам и сделать больше, чем могли бы врачи, но безрезультатно.
— Я мог бы… поправиться… если бы вы… позволили мне… изучать электротехнику, — еле слышно пролепетал изнуренный юноша. Ему едва хватило сил даже на этот шепот, и, сказав это, он оказался как бы на грани небытия. Чутко склонившийся над ним отец, испугавшись, что сыну пришел конец, подхватил его на руки.
— Никола, — воскликнул он, — тебе нельзя уходить. Ты должен остаться. Ты будешь инженером! Слышишь ты меня? Ты поступишь в лучшее инженерное училище в мире и станешь великим инженером. Никола, вернись. Ты должен вернуться и стать великим инженером!
