Зазвонил телефон. Приглушенное треньканье этого хитрого изобретения Белла неизменно раздражало Дойла. Какая наглость: человек заявляется к вам без предупреждения, требует внимания, и не важно, чем вы в данный момент заняты. А не отвечать невежливо. Дойл недовольно смотрел на телефон, постукивая авторучкой по подлокотнику кресла.
Половицы скрипнули. Он поднялся и прошел к деревянной полке над камином. Снял трубку.
– Да! Слушаю! – У Дойла была привычка кричать в телефон.
– Артур? – произнес глубокий голос.
В телефонной линии что-то постоянно трещало, но перепутать было невозможно. Говорил приятель Дойла, министр вооружения Уинстон Черчилль. Они подружились во время парламентских выборов 1900 года.
– Я слушаю, Уинстон.
– У меня новость. Боюсь, что ужасная. – Несколько секунд на линии раздавались трески. – Умер Константин Дюваль.
Из ручки на пол капнули чернила. Дойл провел ладонью по пышным усам и закрыл глаза. Плечи обмякли. Он положил капающую ручку на полку.
– Когда?
– Вчера ночью. Сбит автомобилем. В тумане.
– Боже мой. – Конан Дойл почувствовал приступ тошноты, верный спутник горя. К сожалению, за свои шестьдесят лет он переживал такое не раз.
– Артур, ты хорошо знал Дюваля. У него есть какие-то родственники?
– Вообще-то… мне неизвестно.
– Я попрошу, чтобы в Ярде разузнали, но не думаю, что им повезет больше, чем мне. У нас практически нет о нем никаких сведений.
Дойл стоял, пошатываясь. В голове мелькали какие-то образы, слова, обрывки мыслей.
– Кажется, он упоминал однажды… после поездки на Восток… что хочет, чтобы его кремировали.
– Да? Это мы можем устроить. – Черчилль замолчал. Он понимал, что Дойл располагает информацией, и ждал, когда тот что-нибудь выдаст. В конце концов не выдержал: – Что он делал в Британском музее… ночью?
– Понятия не имею, – ответил Дойл.
– Не сомневаюсь, что имеешь! – взорвался Черчилль. – Ведь вы были друзьями. Артур, старина, я жду, когда ты мне расскажешь.
Дойл вздохнул.
– Честно, Уинстон, мы уже очень давно не виделись и…
– Дюваль был выдающейся личностью! – прервал его Черчилль. – Это известно многим, но только ты знаешь, насколько эта личность была выдающейся. И обязан поведать об этом нам всем. В конце концов, хотя бы из уважения к своей стране и королю. Потому что… – Сообразив, что пережимает, Черчилль смягчился. – Я понимаю… для тебя это ужасная потеря. Вы были так близки. Но… он прожил хорошую жизнь. Каждый из нас может только мечтать о такой интересной, насыщенной замечательными событиями жизни. Ладно, созвонимся позже.
