Прежде у царевны были темно-каштановые волосы, прибранные в толстенную косу, но нынче из-под высокой кики не выбивалось даже случайной пряди. Поговаривают, что сила у бабы прячется именно в волосьях: в девках ходила, так не одного отрока сгубила!
— А только вот что я тебе хочу сказать, князь. Помазанник божий далеко, а я здесь… рядышком! И вернется ли вообще государь из немецкой земли? Поговаривают, сгинул он!
Горло перехватило, и князь Ромодановский произнес испуганно:
— Чего же ты такое говоришь, царевна!
— А то и говорю, Федор Юрьевич. Не приедет Петр! Если бы не ведала, так даже словом бы не обмолвилась.
Ужас не давал князю вымолвить ни слова, и он вытаращенными глазами немо пялился на Софью. Неужели ей известно нечто такое, чего неведомо судье Преображенского приказа? А Софья Алексеевна продолжала спокойно, как если бы речь велась о самых обыкновенных вещах.
— Вот мы сейчас с тобой беседу ведем, а Петра, быть может, и в живых-то нет.
— С чего ты такое взяла, государыня?!
— Не одна на свете живу, есть люди, в свите Петра, которые мне обязаны, — туманно произнесла Софья Алексеевна, — вот они мне и сообщают. Порешат его!
— И кто же должен… загубить государя?
— Неведомо мне. А только уж больно он ретиво за дела брался, вот и нажил себе немало врагов.
— Предупредить бы надобно Петра Алексеевича.
— Поздно, Федор Юрьевич. — Картинно перекрестившись на икону в красном углу, царевна добавила: — Коли бы раньше знать! И вот я тебя хочу спросить, князь, что ты будешь делать, ежели царство без государя останется? Или думаешь самому на столе удержаться, чтобы нами всеми помыкать?!
Голос государыни погрубел. Черные глаза подозрительно прищурились — будто бы сам Петр Алексеевич взирал. Каково тут не повиниться!
— Господь с тобой, царевна! — не на шутку перепугался Ромодановский. — У меня и в мыслях подобного не было. Все мои предки при русских царях верой и правдой служили. Мой батюшка покой твоего батюшки Алексея Михайловича охранял. И я тем же самым занимаюсь. А что до чинов… Не гонюсь я за ними. Только до комнатного стольника и дослужился. — Махнув рукой, добавил: — Да мне большего и не надо, главное — при государях быть.
— При государях хочешь быть… Будешь при государе, если меня слушать станешь! — строго заметила Софья Алексеевна. — Ежели Петра не станет, так царский стол перейдет ко мне. На моей стороне сила! А уж они смутьянов прижмут.
— И кто же на твоей стороне, царевна? — осмелился спросить Ромодановский.
