Машинист Большаков Иннокентий Яковлевич мысленно читал молитвы, проезжая стремное место.
Поговаривали, что близ этих мест лютовала банда Егора Копыто. Прежде Егор был правой рукой самого Кирьяна Курахина, а когда того «закрыли» в Чека, заделался «иваном», установив в банде жесткую дисциплину.
Подъезжая к станции, Большаков увидел, что семафор закрыт. Машиниста охватило дурное предчувствие — прежде такого не случалось.
— Что они там, уснули, что ли? — повернулся он к помощнику.
— Не знаю, Иннокентий Яклич, — бесшабашно отозвался вихрастый помощник. — Сейчас на дороге черт те что творится!
— Ну чего истуканом стоишь? — в сердцах прикрикнул машинист. — Давай три гудка!
— Ага!
Прозвучало три коротких гудка — прибытие.
Из дверей вокзала, помахивая красным фонарем, вышел дежурный.
— Ну что там случилось?
— Тормози состав, — крикнул невесело дежурный.
— Что такое?
— Ремонт путей. Совсем все износилось.
— Это надолго?
— До самого утра провозятся, а может быть, и больше.
Чертыхнувшись, машинист сбросил давление пара.
— Все, приехали… Ну чего стоишь?! — снова прикрикнул он на помощника. — Отворяй дверь. Попробуем узнать у начальника станции, что там случилось.
— Ага, мигом, — помощник расторопно отворил дверцу.
— Что за власть такая, никогда не знаешь, доедешь до места или нет, — сетовал машинист. — Или колесо отвалится, или впереди пути разберут. А то и вовсе ограбят. — Он уже было привычно поднес щепоть ко лбу, чтобы осенить себя крестным знамением, но неожиданно раздумал. Не молельное нынче время. — Тьфу ты! Не приведи господь!
Дверь отворилась. И тотчас на подножку, отбросив фонарь, вскочил «дежурный». За его спиной звякнуло расколовшееся стекло фонаря.
Ткнув в грудь машиниста стволом револьвера, налетчик весело скомандовал:
— К топке! Пикнешь — пристрелю гада!
— Понял, — испуганно попятился машинист.
— И ты к нему. — Он указал револьвером на помощника. — Гаврила! — гаркнул он в темноту. — Поднимайся сюда!
На подножку бодро запрыгнул высокий сухощавый парень.
— Будут баловать — стреляй!
— Понял, Егор! — широко улыбнулся Гаврила. — Только у меня ведь не побалуешь.
* * *
Где-то в хвосте состава прозвучало три винтовочных выстрела, а им в ответ раздалась короткая пулеметная очередь. Звякнуло разбитое стекло, и отчаянный женский вопль резанул по самому сердцу.
Спрыгнув на перрон, Егор зло распорядился:
— Да заткните вы эту бабу!
Глуховато бухнул выстрел, и крик мгновенно оборвался, на самой высокой ноте. Снова завязалась короткая перестрелка, затем по перепонкам ударила взрывная волна, предпоследний вагон, тяжеловато подпрыгнув, сошел с рельс.
