Почему?
Я привык воспринимать это как должное, как иррациональную логику магии, понять которую невозможно в принципе. Несколько сотен шагов — и на моих ладонях открываются стигматы. Но сколько сотен? Всегда ли равное количество? Нет, разумеется. В первые дни я едва успевал отойти от ворот. В иные — забирался очень далеко. Значит, не в расстоянии дело. В чём же?
Не знаю, чего я хотел добиться. Даже если у заклятья Нерины есть определённый механизм, вряд ли точное его знание поможет мне это заклятье разрушить. Но, чёрт подери, чем мне ещё заниматься? Я же и так тут подыхаю от скуки. Пусть она примет это как одно из невинных развлечений, которым я время от времени придаюсь.
Значит, не расстояние, думаю я, а за спиной уже четверть мили, отделяющие меня от замковых стен, и птички-сестрички уже взмыли со своих жёрдочек в низкое небо… Сегодня не ясное, но это не важно. Всё это ерунда. Небо никогда не имеет значения. Но что же, если не расстояние? Время? Тоже нет: я иду всегда примерно с одинаковой скоростью. Или она привязала меня магией к какому-то предмету в замке, удаление от которого вызывает кровотечение?.. Нет, нет, это тоже расстояние, оно ведь всегда разное… Не предмет, не в замке, нет…
Не в замке?
Тогда где?
Я останавливаюсь, прислушиваюсь к гулкому биению сердца. Оно всегда бьётся немного сильнее, чем обычно, примерно на этом участке пути к горам: ничего я не могу поделать со своим телом. Нерина говорит, что я романтик. Глупая сука. Хрен останешься романтиком, чёрт знает сколько лет проведя в украшенном цветочками гробу без малейшей надежды вырваться. Я не романтик. Я идеалист. Я всегда беру в расчёт идеальные условия. Теорию, чёрт её подери. Чувствительные женские мозги плохо приспособлены для таких вещей: Гвиневер только вздыхала, когда я пытался ей объяснить, что нельзя сажать её любимые хризантемы в каменистую почву, даже если она перед этим освящена водой из источника святого Лодвига. Она их всё равно сажала, цветы не всходили, и Гвиневер считала, что святой Лодвиг на неё сердит. Женщины, даже любимые, почти всегда дуры в таких делах. Но я-то чётко знаю, что, пока я жив (то есть — вечно), теоретически есть вероятность, что однажды стигматы не откроются. Иногда ведь они открываются чуть позже… почему бы этому «чуть позже» в один прекрасный день не оттянуться до бесконечности?
Потому что… потому что. Нет, Нерина не глупая сука. Она весьма умна. Она сделала так, что у меня не осталось ни малейшей лазейки. Почему? Где может находиться то, от чего я никогда, никогда, никогда не смогу убежать?
