Матросы кинулись выполнять приказ, а моряк неожиданно обратился ко мне:
- Прикажите своим людям уйти с палубы!
Что тут будешь делать? Я откашлялся и, стараясь придать голосу твердость, заорал:
- Солдаты, в трюм!
Вышло так себе, можно сказать, неубедительно. Тем не менее, капралы, проникнувшись серьезностью момента, быстро навели порядок среди недовольных воинов и согнали всех вниз. Между тем боцман продолжал разоряться:
- Грот на гитовы! Шевелитесь, ежа вам в глотку! Марселя долой!
Улучив момент, когда он замолчал, переводя дыхание, я спросил:
- Что случилось?
- Буря идет! - моряк указал куда-то в сторону горизонта.
Сколько я ни напрягал зрение, ничего, кроме крохотного черного пятнышка, разглядеть не сумел. Между тем, не прошло и минуты, пятно увеличилось вдвое.
- Шли бы вы в каюту, лейтенант, - сурово посоветовал боцман.
Но я уже не мог оторвать глаз от странной картины, разворачивающейся в небе. Пятно стремительно приближалось, по мере увеличения изменяя свою окраску: рваные края отсвечивали угрожающе-лиловым цветом, переходящим в чернильную синеву, центр же оставался черным. Неожиданно мощный порыв ветра чуть не сбил меня с ног и заставил вцепиться в борт обеими руками. Палуба бежала из-под ног. Вокруг потемнело, и, подняв глаза, я увидел разверзшуюся над нами бездну. Не знаю, что это было - тучи, или что-то другое, недоступное человеческому пониманию, но оно вращалось и опускалось все ниже, словно пытаясь всосать внутрь себя корабль. Ветер теперь налетал неистовыми шквалами, вздымая вокруг огромные волны. "Шайани", идущая без парусов, взбиралась на них, словно на гору, и ухала вниз, заставляя мое сердце проваливаться куда-то в область желудка.
- В каюту, парень! - проорал боцман, пытаясь перекричать завывание стихии.
Поздно, теперь я уже при всем желании не смог бы оторваться от борта без риска улететь в воду. Рядом со мной болтался незадачливый маг. Ветер трепал рыжие волосы, создавая вокруг его головы странное подобие нимба и унося прочь обрывки заклинания, срывавшегося с губ мальчишки. Меня посетило нехорошее предчувствие, хотя, конечно, в создавшейся ситуации ничего доброго ждать и не приходилось. Одной рукой держась за борт, другой Дрианн достал из кармана пузырек, зубами вырвал пробку и вылил содержимое вниз. По воде расплылось маслянистое, отливающее багрецом, пятно, заставившее волны отбежать назад. Вокруг каравеллы образовалось абсолютно гладкое, ровное водное пространство, какое бывает во время штиля. А за ним, накатываясь одна на другую, яростно бушевали волны.
