— Насколько я понял, Дагги Лидден тоже имеет свое дело в Кендале, — сказал он. — Где-нибудь неподалеку от вас?
— Через два дома, — ответила она с поразившей Мальтрейверса нескрываемой злобой в голосе. — Жду, когда его лавочка лопнет. Чего еще можно ожидать, видя такие галстук и рубашку?
— Весьма эксцентричная цветовая гамма, — согласился Мальтрейверс, заинтригованный ее неожиданно проявившейся враждебностью. — Мне кажется… по-моему, вы с ним не самые лучшие друзья?
— Я бы не плюнула ему в рот, даже увидев, что там полыхает пламя, — заявила она с прямолинейной откровенностью, сопровождая эти слова нежной улыбкой.
— Похоже, я сумел уловить общий дух нашей беседы, — беспристрастно констатировал Мальтрейверс. — Я непрерывно выступаю невпопад, не так ли?
— Не беспокойтесь. Я уже вступила в тот период жизни, когда могу говорить то, что заблагорассудится, и не волноваться о реакции других. Некоторых, правда, это шокирует. Однако вам шок, судя по всему, не угрожает. Простите, мне достаточно. — Она улыбнулась, извиняясь. — Я уже выпила больше, чем следует, и чересчур разоткровенничалась.
Мальтрейверс перехватил ее неприязненный взгляд, обращенный на Дженнифер Каррингтон.
— До меня сегодня все доходит ужасно медленно, — тихо сказал он. — Так сколько времени Чарльз был вашим другом?
Шарлотта оценивающе посмотрела на собеседника, приподняв одну бровь.
— Ну а сейчас вы слишком сообразительны. Ум ваш так остер, что вы сами можете порезаться, как любила говорить моя бабушка.
— Никакой сообразительности, — возразил он. — Вы даже не пытаетесь сохранить вежливое выражение лица, глядя в определенную сторону.
Действительно, не требовалось иметь блестящую проницательность для того, чтобы догадаться о чувствах Шарлотты Куинн. Гас собирался сказать еще что-то, но Каррингтон поднялся и, обращаясь к своей жене, произнес:
— Джеффри просил показать ему дом. Может быть, ты проводишь остальных в зал, куда подадут кофе? Конечно, если нет других желающих примкнуть к экскурсии.
— По совести, мне по-настоящему так и не довелось увидеть холл, — сказал Малькольм.
— Может быть, вы согласитесь составить нам компанию? — обратился Каррингтон к Мальтрейверсу. — В библиотеке есть вещи, которые, вне сомнения, представят для вас интерес.
Дагги Лидден и преподобный Моррис присоединились к экскурсии, а Кэмпбелл с женой и три остальные женщины ушли. Каррингтон, выступая в качестве гида, повел их по своему родовому жилищу. Дом был заложен в период Реставрации и, оставаясь неплохим примером архитектуры того периода, подвергся серьезной переделке в XIX веке. Мальтрейверс не был большим поклонником викторианского стиля. Его утомительная тяжеловесность всегда казалась ему продуктом самодовольного класса, убежденного в том, что Бог был англичанином и поручил избранному народу вечно править миром. В соответствии с этой задачей богачи сооружали свои дома на века, словно монументы — массивными и непоколебимыми. Поэтому Гас проявлял лишь вежливый интерес к тому, что показывал им Каррингтон; интерес Лиддена был и того меньше. Ховард же просто был в восторге, он хорошо знал предмет и вместе с Малькольмом и Моррисом делал глубокомысленные замечания. Интерес Мальтрейверса, однако, значительно возрос, когда, спускаясь по лестнице, Каррингтон упомянул о библиотеке. В нее вела дверь из зала. Чтобы не отстать от гида, Мальтрейверс заторопился и больно ударился головой о низкую дверную притолоку.
