– Дальше… Вы когда-нибудь пользовались своим положением финансового директора в личных интересах?
– Нет.
Игла резко подскочила вверх.
– Вы сделали глубокий вздох, и все показания выросли.
Сабини посмотрел на прибор.
– Мне нужно побольше практики, – пробормотал он.
– Практика у вас будет. Но вы должны перестать бояться машины. Она работает только до тех пор, пока вы в нее верите.
Кен достал колоду карт.
– Есть один фокус, с помощью которого мы убеждаем людей в надежности детектора. Это усиливает их реакцию на важные вопросы.
Он развернул колоду веером.
– Возьмите одну карту.
Сабини вытянул пластиковый прямоугольник, взглянул на него и прижал к себе.
Кен убрал оставшуюся часть колоды.
– Обычно после этого я валяю дурака, задавая клиенту разные вопросы. Спрашиваю о достоинстве карты, масти и тому подобное. А потом, изучив показатели своего волшебного устройства, спокойно заявляю, что это дама червей.
Сабини удивленно поднял брови.
– Угадали!
Он показал карту.
Кен взял свою колоду и развернул ее лицом вверх. В ней были только дамы червей.
– Полиграф работает, когда в него верят. Будем продолжать?
Сабини улыбнулся и бросил карту.
– Конечно.
Следующие несколько дней слились для Кена в сплошную серую полосу. Целыми днями он изучал разные способы обмана полиграфа, а вечерами тренировал Сабини.
Он научил своего клиента кое-каким упражнениям, которые помогали выровнять график дыхания на аппарате. Как и ожидал Кен, контролировать этот показатель было проще. К концу второго дня Сабини уже чувствовал себя профессионалом.
Проблема с потоотделением оказалась куда серьезнее. Требовалась по меньшей мере неделя курения, чтобы никотин оттянул от кожи достаточно кислорода. Однако одного этого фактора было явно недостаточно. Кену следовало придумать что-нибудь еще.
Для контроля пульса он использовал метод «обратной биосвязи» – популярную в семидесятые годы технику аутотренинга, когда человек мог управлять своим сердечным ритмом и даже мозговыми импульсами. Кен показывал Сабини бегущую по ленте иглу и с помощью определенных упражнений помогал ему манипулировать собственными реакциями.
Поскольку занятия начинались обычно не раньше десяти, Кен и Сабини работали до двух, а то и трех часов утра. Кен чувствовал, что этот распорядок дня изматывает его и нравственно, и физически, усугубляя угрызения совести. Чем упорнее он трудился, тем яснее становилась ему предосудительность его поступка. Внутренняя боль не отпускала его ни на минуту.
