Марченко шел с остальными бойцами глубиной леса, держа связь и с нами, и со Щусем.
У ворот неприятеля уже не было. Хозяин сгоревшего возле этих ворот дома сообщил нам, что на воротах было около полуроты австрийцев и с десяток помещичьих и кулацких сынков, которые вообще, за спиной немецко-австрийских войск, изощрялись в уничтожении революционеров-крестьян по селам и в порке шомполами тех, которые хотя активной революционности и не проявляли, но не могли скрыть своей ненависти к помещикам и властям.
Сюда же к воротам леса начали сбегаться из села крестьяне и крестьянки. Одни доносили нам о том, какие силы угнетателей вступили в село; другие просто не хотели видеть этих угнетателей за обысками и расправой над крестьянами: они покидали свои дворы и уходили в лес с надеждой, что скоро возвратятся обратно в село.
Мы теперь уже знали, что войск в селе всего около батальона австрийцев, затем отряд человек в 80-100 из помещиков, немцев-колонистов и кулаков да гетманской официальной варты около ста человек. Сила далеко не равная нашим силам, и это нас угнетало. Я лично внешне не хотел с этим соглашаться и послал в село двух разведчиков, опытных, старой службы солдат-пограничников: Василия Шкабарню и еще одного, фамилии которого не помню. Посланы они были с наказом точно выяснить количество неприятеля по роду оружия и место его расположения. Одновременно я послал записку товарищу Щусю, чтобы он с людьми прибыл к воротам. Через два с лишним часа разведчики возвратились с донесением, приблизительно совпадавшим с показаниями крестьян.
Товарищ Щусь отказался прибыть к воротам и приглашал меня со всеми бойцами прийти к его блиндажу, где до вечера просидим вместе, а с наступлением ночи разъедемся куда-нибудь.
Этот ответ Щуся меня чуть с ума не свел. Тем не менее я нашел в себе волю сдержать гнев и послал вторично и разведку в село, и записку Щусю. Содержание записки было таково: "Товарищ Щусь, не будьте малодушным мальчиком. Человеку, приобщившемуся к идее революционного восстания, занявшему серьезное и ответственное место в его передовых рядах, это не подобает. Это может вызвать во многих не только из нас, но и в рядах Вашего отряда недоверие к Вам как к отважному борцу и руководителю. Поэтому я, Вам не льстя, говорю прямо и требовательно: сейчас же прибыть со всеми оставшимися при Вас бойцами к воротам. Здесь будет виднее, что нужно предпринять для выхода из создавшегося положения.
