До разврата дело, как правило, не доходило, за исключением единственного случая, когда Хипеш привёл с собой едва стоящую на ногах сорокалетнюю алкоголичку, после чего он и четверо его корешей просиживали штаны на приёме к венерологу.
– Давай её сюда, – рявкнул Клим, кивком головы указывая на тахту. – Закрывай дверь, а я съезжу, позвоню Герцу. Скажу, что задание выполнено! – самодовольно добавил бычок, но, уловив хищный взгляд наркомана, который с трудом дожидался момента, когда БМВ унесётся прочь, предупредил, погрозив пальцем: – Попробуешь сделать ей какую-нибудь херню – скажу бригадиру. Усёк, извращенец?
– Ладно-ладно, – отмахнулся наркоман, с сожалением выбрасывая сгоревший до самой «гильзы» косячок. – Вали и не… это самое… не дёргайся! Не трону я её, – заплетающимся от давшей в мозги «дури» языком промямлил Макарон, хотя его лицо говорило совсем об обратном. Он то и дело поглядывал на шевелящуюся на тахте Ирину, при этом похотливо улыбаясь.
Особенно возбуждали наркомана струящиеся по бледным щекам девушки слезы. Сейчас Клим уйдёт, а он, Макарон, наконец-то воплотит в реальность свою давнюю сексуальную фантазию.
Наконец старшой вышел, прикрыв за собой дверь, снаружи щёлкнул закрывающийся амбарный замок, и помещение гаража погрузилось в непроглядную темноту. Лишь из-под массивных железных дверей пробивалась тонкая полоска дневного света.
– Сейчас, малышка, мы с тобой сыграем в одну очень интересную игру, – проглотив слюну, прошептал Макарон, на ощупь продвигаясь к тому месту, где в стенной выбоине стоял огарок толстой парафиновой свечи. – Она тебе понравится, правда. – Вспыхнувшая спичка выхватила из мрака безумно горящие бесцветные глаза. – Ну вот, теперь совсем другое дело!..
Наркоман вернулся на тахту, присел на краешек, какое-то время, не моргая, наблюдал за безуспешными попытками Иры освободиться от впившихся в запястья и щиколотки тонких капроновых верёвок, а потом резким движением вырвал у неё изо рта носовой платок.
Девушка зашлась в кашле. Справившись с ним, она смерила похитителя ненавидящим взглядом, в котором одновременно сочетались боль и отчаяние.
– Что вам надо от меня, сволочи?! – крикнула она, но тут же получила жёсткий удар тыльной стороной ладони по губам.
– Сыграем, куколка? Я думаю, ты знаешь толк в таких вещах. Правда?.. По крайней мере в азах. Смотри, что у меня есть! – Макарон протянул к Ире моток верёвки. – Та самая, которая у тебя на руках и ногах. Но здесь ещё немного осталось, жалко будет, если пропадёт без дела. – Накинув один конец на торчащую чуть выше тахты скобу, он прочно затянул узел, второй конец привязал за крепко стянутые ещё в машине запястья. – Вот теперь можно развязывать ноги, все равно никуда не убежишь! – Вадим поднял с пола осколок бутылочного стекла и осторожно, чтобы не получить коленом в лицо или пах, перерезал путы на щиколотках Ирины. – Скотина, ублюдок, ничтожество! – сам себе громко, нараспев крикнул наркоман. – Как ты обращаешься с девушкой? Разве не видишь, что она просто сгорает от нетерпения?! Разве не понятно, что она хочет, чтобы ты поимел её?! Здесь, сейчас!
