Старик, до этого напуганный самым серьёзным образом, благодарно кивнул, и его сморщенные черты лица немного разгладились.
– Значит, так и скажешь ментам, – повторил Профессор, – что дня за два до исчезновения соседки звонил мужчина…
– Вообще-то он звонил пару недель назад, – неожиданно перебил его наводчик.
– Как это? – насторожился авторитет. – Выходит, и вправду был такой звонок? Ты вроде говорил, что скупщица ни с кем не общается…
– Так оно и есть! Алина услышала его голос и тут же повесила трубку. Этот мужчина и раньше ей названивал у него ещё такой характерный еврейский прононс…
– Как часто он звонит? – спросил Профессор.
– Очень редко. Может, раз в год… И Алина никогда с ним не разговаривает. Поэтому я о нем ранее и не упомянул.
– Вот что, дедуля. Я приду на вашу общественную хазу сегодня с визитом. Ровно в полночь квартира должна быть открыта. Соседки к тому времени уснут?
Искусствовед молча кивнул.
– Все, свободен. – Криминальный босс жестом указал на дверь.
«Что за мужик такой звонил? – мысленно прикидывал авторитет. – Если бабка вела уединённый образ жизни, то это какой-то очень давний её знакомый. Может, с последнего места службы?»
Из досье, собранного сыщиками детективного агентства, следовало, что после войны и до ухода на пенсию Алина Серафимовна Норкина работала на кондитерской фабрике, занимая различные административные посты. (Сведений о её трудовой деятельности в довоенный и блокадный периоды в досье не содержалось – агентство не получало от осторожничающего Профессора такого задания.)
В сорок шестом году Алине было уже под тридцать, продолжал размышлять авторитет. Неужто в то время, или даже позднее, у неё возникла романтическая связь, следы от которой тянутся почти через полстолетия?
Профессор видел паспортную фотографию Алины, где та была запечатлена в сорокалетнем, похоже, возрасте. На роковую женщину она никак не тянула… Да и наводчик уверял – мужики к ней не заглядывали.
Возможно, что с тем парнем на другом конце телефонного провода у неё были отношения иного рода…
Глава седьмая
Тревоги и мечты
Спустя час мы уже поднялись на борт «Фламинго», стащили с себя мокрые от пота комбезы, обтёрли раскрасневшиеся лица грубым флотским полотенцем и, усевшись на корме, с огромным удовольствием закурили по сигарете.
Катер, отшвартовавшись от сухогруза, развернулся и, урча дизелем, потащился обратно на базу, на этот раз гораздо медленней из-за ставшего встречным течения.
